98 
— Как, по-вашему, Петр Андреич, что это такое? — разгладив на колене квадратик, спросил он у подошедшего Введенского.
Тот присел рядом.
— По-моему… по-моему, это пакетик светонепроницаемой бумаги, в таких хранятся фотокарточки. Нет?
— Мне тоже так показалось. — Женька осторожно, чтобы не разлезлась бумага, заглянул внутрь пакетика и, убедившись, что он пуст, спрятал его в портмоне.
— Думаете, это улика?
— Улика это или не улика, я не знаю, — встал Женька и, согнувшись, приступил к обследованию пятачка вокруг опушки с двумя древними пнями, — но знаю, что Фрол Неледин фотограф, что при нем была сумка с фотоаппаратом и пленками. Во всяком случае, одной пленкой — той, которая была заснята на даче Рудинских, а впоследствии проявлена, и кадрик из которой назавтра был обнаружен уполномоченным вашего утро.
Они стали медленно обходить кусты и деревья, вглядываясь в мох, рытвины, кочки, пни.
— Ну как же он мог здесь оказаться? — недоумевал Введенский.
— Понятия не имею. Возможно, пакетик принадлежал вообще не ему. Не рассматривал же он фотографии в лесу. Но, вы знаете, если бы я оказался на той развилке без вас, наверняка бы пошел по лесной дороге. Просто инстинктивно: она и шире, и прямее на первый взгляд. А если допустить, что дело было двадцать второго утром, после дождя, то и суше и тверже.
Женька обратил внимание на ветки сосен, валявшиеся тут и там. Не то срезанные, не то обломанные, но свежие совсем, с зелеными, чуть блеклыми иглами. Присмотревшись повнимательнее, он заметил, что хвойное крошево разбросано в весьма определенном направлении — вдоль молодняка, а еще несколько найденных гильз с большей вероятностью позволяли предположить, что ветки срезаны автоматными очередями.
— А это что? — показал одну из гильз Введенскому.
— Это гильза, — неохотно отозвался тот. Все эти «детские» находки, не имевшие никакого отношения к поиску Нины, начинали раздражать его. — Но от какого оружия, я не знаю, не специалист.
— Я тоже не большой специалист, но типы гильз, пуль и патронов изучал на практических занятиях по криминалистике в трассологической лаборатории, — задумчиво проговорил Женька, взвешивая находки на ладони. — Гильза от патрона «СП-6», калибр девять миллиметров, начальная скорость полета пули — двести девяносто метров в секунду.
— И что?
— А то, что на дистанции в четыреста метров такая пуля пробивает любой бронежилет и даже способна вывести из строя самоходную артиллерийскую установку.
— Вы думаете, что по поляне ездили такие установки, а по ним стреляли?
— Так я не думаю, но факт, что либо стреляли на поражение, либо с абсолютной уверенностью, что в радиусе четырехсот метров нет ни одной живой души. Но ведь это не специализированный полигон, к тому же в направлении выстрелов — видите, как располагаются ветки, срезанные очередями? — участок не просматривается даже на пятьдесят метров, сплошные заросли. С уверенностью могли стрелять по мишеням на поляне. Я так и думал вначале. Но стреляли как раз в противоположном направлении, наугад. Кто мог гарантировать, что там никого нет?
Введенский никакого интереса к его предположениям не проявил:
— Я читал в газетах, что какие-то мафиозные разборки производились в Москве в непосредственной близости от Лубянки. Палили друг в друга из всех видов стрелкового оружия, не думая о гарантиях безопасности прохожих, средь бела дня. Кажется, несколько человек даже погибло, в том числе детей. А уж в лесу-то?.. Что пытаться искать какую-то систему в применении оружия во времена правового беспредела? Тем более если стреляли наркоманы!
— Ну, с чего вы взяли?..
Женька не договорил, увидев в вытянутой руке Введенского ампулу.
— Амфетамин, — рассмотрел он ампулу на просвет.
— Да, да, — подтвердил Введенский. — Мощный прилив энергии, хочется кричать от сознания своей силы…
— Ого? Откуда такие познания?
Введенский встал, отряхнулся:
— Оттуда же, — вздохнул. — Давали такие спецподразделениям перед атакой. Я долго вынашивал планы, как бы об этом написать. Представляете, в начале восьмидесятых появилась бы в «Красной звезде» заметка о том, что нашим спецназовцам вводят психостимуляторы? Я много раз потом представлял себе, что мои ученики, которые погибли на афганской земле, шли на смерть, одурманенные этим препаратом… А потом, уже после вывода войск, подобных публикаций появилось множество, оказывается, обо всем этом писали западные журналисты и беллетристы в изобилии.
98 
