64 
Цветных, а тем более черных, он не любил. Считал их людьми низшего сорта, ненадежными, а зачастую преступными. Что здесь предрассудки, что нет, его не интересовало. Он просто принял это за аксиому. Но с удовольствием думал о том, что заведет себе кухарку, слугу и садовника.
Анатолий Коноваленко был женат. Однако в планах новой жизни его жена Мира отсутствовала. Она давным-давно ему надоела. Да и он ей, наверно, тоже. Оставалась одна только привычка, пустая, бесчувственная. Ради компенсации он регулярно заводил интрижки с женщинами, с которыми его сводила работа.
Обе дочери выросли, у каждой своя жизнь. Беспокоиться за них не надо.
Бегство из разваливающейся империи он задумал как исчезновение. Анатолий Коноваленко перестанет существовать. Сменит имя, а может, и внешность. А жена пусть как хочет, так и живет на ту пенсию, которую ей назначат, когда его объявят покойником.
Подобно большинству своих коллег, Коноваленко с годами выстроил целую систему тайных лазеек, которые в случае серьезной передряги позволят ему скрыться. Он скопил запас иностранной валюты, заготовил паспорта на другое имя и прочие документы. А кроме того, создал обширную контактную сеть, куда вошли люди, занимавшие стратегически важные посты - в Аэрофлоте, на таможне, в министерстве иностранных дел. Вообще так называемая номенклатура составляла нечто вроде тайной секты. Они помогали друг другу, были гарантией, что их образ жизни неистребим. По крайней мере они твердо в это верили, пока не грянуло непостижимое крушение.
На последнем этапе, перед самым бегством, все завертелось очень быстро. Коноваленко вошел в контакт с Яном Клейном, связным офицером между КГБ и разведкой ЮАР. Встретились они в Найроби, куда Коноваленко приехал по делам, впервые в жизни очутившись в Африке. Оба быстро нашли общий язык, и Ян Клейн недвусмысленно дал понять, что услуги Коноваленко могут оказаться для ЮАР весьма полезны, намекнул на перспективу иммиграции и уютной жизни в стране.
Впрочем, до этого было еще далеко. После выезда из СССР Коноваленко нуждался в промежуточном пристанище. И выбрал Швецию. Многие коллеги советовали именно эту страну. Она отличалась высоким уровнем жизни, а главное, попасть в ее пределы было несложно и столь же несложно было держаться в тени, если угодно - в анонимности. Вдобавок там была растущая русская колония, а в ней немало криминальных элементов, организованных в группировки, которые потихоньку налаживали в Швеции свою деятельность. Не удивительно, ведь крысы покидают тонущий корабль первыми, а не последними. Коноваленко знал, что эти люди ему пригодятся. КГБ и раньше прекрасно сотрудничал с преступным миром. А теперь и за рубежом они могут стать полезны друг другу.
Он вышел из машины и подумал, что в этой стране тоже есть свои позорные пятна, хоть ее и считают образцовой. Унылые жилые кварталы напоминали и Ленинград, и Берлин. Уже сейчас на фасадах словно бы лежала печать грядущего упадка. И все же, поселившись в Халлунде, Владимир Рыков и его жена Таня поступили совершенно правильно. В здешних многоэтажках обитали чуть не все национальности. И Таня с Владимиром могли жить, не привлекая к себе внимания, а им именно это и требуется.
Требуется мне, поправил он себя.
Приехав в Швецию, Коноваленко с помощью Рыкова быстро приспособился к новой обстановке. Рыков перебрался в Стокгольм еще в начале восьмидесятых. Он по ошибке застрелил в Киеве полковника КГБ и счел за благо удрать за границу. Черноволосый, смуглый, внешне похожий на араба, он прибыл в Швецию под видом беженца-иранца и очень быстро получил статус беженца, хотя не знал ни слова на фарси. Через некоторое время он получил шведское гражданство и снова взял свою настоящую фамилию - Рыков. Иранцем он был, только когда контактировал со шведскими властями. Еще находясь в сборном лагере под Фленом, Рыков, чтобы обеспечить себя и мнимую иранку-жену, совершил несколько простеньких налетов на банки. Это дало ему приличный стартовый капитал. Кроме того, он смекнул, что сумеет неплохо заработать на обслуживании бывших соотечественников, которые более или менее легально неиссякаемым потоком ехали в Швецию. Его не вполне обычное турбюро вскоре приобрело известность, и порой клиентов бывало столько, что он едва справлялся. В платежных ведомостях у Рыкова фигурировали кой-какие представители шведских властей, а временами и сотрудники иммиграционного ведомства, и благодаря всему этому его фирма славилась оперативностью и четкостью в работе. Иногда он досадовал, что шведских чиновников так трудно подкупить. Но в конце концов, действуя осторожно и осмотрительно, почти всегда умудрялся всучить взятку. Не в последнюю очередь клиентов привлекало и то, что он завел традицию устраивать для всех новоприбывших у себя на квартире, в Халлунде, настоящий русский обед.
64 
