17

Человек, сидевший на стуле перед кабинетом президента де Клерка, ждал долго.

Уже миновала полночь, а он сидел тут с восьми вечера. Один, в тускло освещенной приемной. Время от времени заходил дежурный охранник - пожилой, в темном костюме - и с сочувствием говорил, что придется еще подождать. Сразу после одиннадцати этот охранник погасил весь свет, кроме торшера.

Георг Схееперс не мог отделаться от ощущения, что этому человеку самое место в похоронном бюро. Деликатные манеры, тихий голос, услужливость, граничащая с раболепием, напомнили Схееперсу господина, который несколько лет назад распоряжался похоронами его матери.

Символическое сходство, и возможно, вполне оправданное, думал Схееперс. Может, президент де Клерк управляет последними, гибнущими остатками белой южноафриканской империи? Может, это приемная человека, который, сидя в кабинете, скорее планирует похороны, чем ведет страну в будущее?

Четыре часа ожидания - срок долгий, о многом можно поразмыслить. Лишь изредка беззвучно открывалась дверь, и охранник сочувственно повторял, что президент по-прежнему занят срочным делом. В десять он подал Схееперсу чашку чуть теплого чая.

Георг Схееперс пытался понять, с какой целью его нынче вечером в среду, 7 мая, вызвали к президенту де Клерку. Накануне около полудня ему позвонил секретарь начальника, Хенрика Вервея, и попросил срочно зайти. Работая помощником генерального прокурора Йоханнесбурга, Георг Схееперс привык видеть своего шефа, которого все боялись, только в зале суда или на регулярных пятничных совещаниях и, торопливо шагая по коридорам, пытался угадать, зачем Вервей его вызвал. Не в пример сегодняшнему вечеру, в кабинет прокурора его впустили почти незамедлительно. Вервей жестом предложил ему кресло, а сам продолжал подписывать какие-то бумаги, которых ожидал секретарь. Затем они остались наедине.

Хенрика Вервея боялись не только преступники. Ему было около шестидесяти, высокий, под два метра, крепкого телосложения. Все знали, что время от времени он публично демонстрировал свою недюжинную силу. Несколько лет назад, когда перестраивали прокуратуру, он собственноручно вынес на улицу сейф, который затем двое грузчиков с трудом подняли в машину. Но страх людям внушала вовсе не его физическая сила. Пост генерального прокурора он занимал много лет и всегда при малейшей возможности настаивал на смертной казни. В тех случаях - а их было не счесть, - когда суд соглашался с его требованием и приговаривал преступника к повешению, Вервей зачастую лично присутствовал на казни, чем снискал репутацию человека беспощадного и жестокого. Однако обвинить его в том, что он руководствуется расистскими принципами, никто не мог. Белый преступник боялся его ничуть не меньше, чем черный.

Георг Схееперс сел в кресло, изнывая от тревоги: за какие такие грехи шеф решил устроить ему головомойку? Вервей безжалостно распекал подчиненных, если считал это необходимым.

Но, как выяснилось, вызвали Схееперса совсем по другой причине. Вервей вышел из-за стола и сел в кресло рядом с ним.

- Вчера поздно вечером в палате частной клиники в Хиллброу был убит один человек, - начал прокурор. - Звали его Питер ван Хеерден, и работал он на разведку. Полиция считает, что убийство совершено с целью грабежа. Исчез его бумажник. Никто преступника не видел - ни как он пришел, ни как ушел. Он явно был один и, по некоторым данным, выдал себя за курьера лаборатории, с которой сотрудничает клиника Брентхерст. Поскольку ни одна из ночных сестер ничего не слышала, убийца, видимо, использовал оружие с глушителем. Многое, стало быть, говорит в пользу полицейской версии. Однако, вне всякого сомнения, надо учитывать и то, что ван Хеерден работал в разведке.

  91