Особенно,... 
39 
Ария все еще крепко стискивала руки, ноги лежали прямо и напряженно, а глаза смотрели в потолок. Вот оно… Вот оно, это мгновение, когда мужчины превращаются в животных, какими их создала природа, — все мужчины, говорила ее мать… будь то король или трубочист.
— Готова к чему? — спросил невнятно лейтенант Монтгомери.
— К брачной ночи, — сказала она и закрыла глаза перед будущей болью. Сделает ли он ей ужасно больно?
Она открыла глаза, когда услышала его смех.
— К брачной ночи? — проговорил он, смеясь. — Вы думаете, что я… Что вы и я?.. Хорошенькое дело! И поэтому вы провели полночи в ванной?
Он смеялся над ней.
— Послушайте, леди, я женился на вас только, чтобы помочь своей стране выиграть войну. Нет никакой другой причины. У меня нет никаких притязаний на ваше тело, какую бы нелепую штуку вы на себя ни надели; больше всего на свете я хочу, чтобы ничто не помешало концу нашего брака, как только вы попадете на трон. Я почему-то уверен, что граф Джулиус нахмурится, если вы будете носить в себе моего сопляка. А теперь вы пойдете в другую комнату и дадите мне немного поспать? Только ни шагу из отеля! На этот раз вы наверняка натворите такое, что какая-нибудь страна объявит нам войну.
Ария благодарила Бога за годы муштры, которые научили ее управлять своими эмоциями. Одно дело быть отвергнутой как принцесса, но как женщина!..
— Вылезайте! — сказал он. — Вылезайте из моей постели. Идите спать в другую комнату. Ах, да, я позвоню кастелянше и скажу ей постелить вам на кушетке.
Со всем достоинством, на какое она была только способна, Ария встала с кровати.
— Нет, лейтенант Монтгомери, я займусь этим сама.
Она не хотела, чтобы другая женщина знала, что ее отвергли в ее брачную ночь. Она пошла в гостиную. Он захлопнул за ней дверь, пробормотав: «Че-ерт!!»
Ария просидела на кушетке всю ночь. Она ни на минуту не сомкнула глаз. Она все думала — что же она такого сделала, что такого сказала? Но яснее всего она помнила, как старалась ему угодить, сделать ему приятное, а он… он отверг ее.
Она его ненавидела.
Она почти что не знала, что это за чувство, но инстинктивно распознала его. Некоторые из ее предков заключили браки по политическим мотивам — с мужьями и женами, которых они ненавидели. В восемнадцатом веке одна пара не разговаривала между собой больше двадцати лет. «Конечно, у женщины родилось за это время трое детей — и все они были похожи на ее мужа, короля», — подумала Ария.
Она сидела на кушетке прямо, дожидаясь рассвета. Конечно, она научится тому, чему он должен ее научить, чтобы она смогла вернуться в свою страну… но все надежды на что-то еще между ними погибли. Может, ее сестра родит наследника для трона.
Ария не плакала, и сдержать свои слезы было теперь тяжелее, чем тогда, когда она сломала себе руку.
Джей-Ти просыпался медленно. Рот пересох, глаза слипались и болела спина. Он потянулся и снял ремень. На нем все еще была форма, рубашка выбилась из брюк.
Даже не глядя, он знал, что принцессы нет рядом. Конечно, она в гостиной, где ж ей быть еще? Наверное, дуется, подумал он с гримасой. Наверно, ненавидит его даже еще больше, потому что он не сделал с ней то, что, как она думала, он сделает с ней.
Он на минутку закрыл глаза и стал думать о происшедших событиях. Она была просто несносной с того дня, как он спас ее — требовательной, обременительной, властной и нетерпимой, всегда хотела от него еще большего — неважно, сколько он давал ей, она все равно ожидала большего. Он дал ей несметную сумму денег — его денег, которые он откладывал на новую лодку, и она никогда не утруждала себя сказать даже «спасибо».
Никогда еще в жизни он не был так рад от кого-либо отделаться, как в тот момент, когда запихнул ее в поезд и отправил в Вашингтон. Он искренне надеялся, что больше ее не увидит.
Он недолго пребывал в таком приятном заблуждении. Несколькими днями спустя по распоряжению президента он был «приглашен» в федеральный округ Колумбия. В сущности, они просто приставили к его голове пистолет, чтобы подкрепить их «приглашение».
Никто не говорил ему, чего от него хотят, но он понял, что это было как-то связано с его Августейшей Обузой. И он снова без конца проклинал себя, что связался с этой женщиной.
Почти сразу же, как самолет приземлился, они начали обрабатывать его. Они хотели, чтобы он женился на этой стерве. Поначалу он просто смеялся над ними, но долго смеяться ему не пришлось. Они не давали ему есть, пить и спать. Они давили на него час за часом, задевая все больные места, какие только могли обнаружить. Они говорили о том, как он предает свою страну, как он пятнает честь своей семьи. Они говорили, что разжалуют его с позором и отошлют домой — жить в позоре. Они подослали женщину уговорить его. Она вертелась вокруг него, говоря, что женитьба — временная и что Америка отчаянно нуждается в нем.
39 
