Его никто не увидит. Он снял с руки часы. Большие, чёрные часы для водолазов. С будильником. Ему нужно поспать часа два.
Ему хватит двух часов.
32
– Нам остаётся только ждать.
Альвхильд Софиенберг восприняла известие об исчезновении Акселя Сайера на удивление спокойно. Она лишь слегка насупила брови. А потом провела пальцем по пушку над верхней губой и едва заметно причмокнула, возвращая на место вставную челюсть.
– Бог знает, как бы я на его месте восприняла подобную информацию. Тяжело, конечно. Как вы считаете, ваш приезд изменит его жизнь?
– Я думаю, да. Но как именно – трудно сказать. У него там налаженный быт, дом у моря, знакомые, соседи, с которыми у него хорошие отношения. У меня такое впечатление, что он… вписался в среду.
– Замечательно, – пробормотала Альвхильд.
– Я тоже так думаю, – поддержала Ингер Йоханне.
– Я говорю об этих новых базах данных. – Альвхильд едва заметно пошевелила пальцами. – Ну, о том, что на поиски Сайера ушла всего неделя. Замечательно. Просто великолепно.
– А, вы про Интернет. – Ингер Йоханне улыбнулась. – Вам никогда не приходило в голову подключиться к Интернету? Это было бы для вас очень удобно, в том смысле, что вы…
– Лежу и жду смерти? – помогла ей Альвхильд. Она взглянула на письменный стол у окна, на котором стоял компьютер цвета молочного супа. – Вряд ли это возможно, он мне служит с тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Да и необходимости особой нет. Я больше почти не веду переписку. Дети навещают меня каждый день. Они очень заботливы и, насколько я могу судить, вполне счастливы. У внуков всё в порядке. Временами даже кажется, что они приходят по собственной воле. Мне и телефон-то не нужен. Вот если бы я была помоложе…
– У вас такие прекрасные глаза, – вдруг сказала Ингер Йоханне. – Они такие… голубые.
Улыбка Альвхильд была искренней, такой реакции Ингер Йоханне не заслужила. Альвхильд погладила её руку пальцами, сухими и твёрдыми, как ветви засохшего дерева.
– Спасибо вам, Ингер Йоханне. Вы мне напомнили… Мой муж любил повторять то же самое.
В дверь постучали. Ингер Йоханне резко поднялась с краешка кровати, словно её застали в момент, когда она делала что-то незаконное.
– А я-то думала, сейчас время отдыха, – сказала сиделка.
– Ну вот. Словно я уже совсем не могу сама о себе позаботиться, – пожаловалась Альвхильд.
Ингер Йоханне не стала отдёргивать руку. На её запястье, словно высохшая клешня, висела кисть Альвхильд.
Санитарка нетерпеливо ожидала у кровати.
– Минуточку, – строго сказала Альвхильд. – Я ещё не закончила с этой молодой дамой. Если вы выйдете ненадолго в коридор, через пять минут я буду готова к послеобеденному отдыху.
Сиделка нерешительно удалилась, словно подозревая Ингер Йоханне в каких-то недобрых намерениях. Далеко она не ушла, остановилась почти у самой двери, оставив её приоткрытой.
– Мне кажется, что я вряд ли смогу сделать ещё что-нибудь, – запинаясь, проговорила Ингер Йоханне. – Я прочитала документы. Я полностью с вами согласна: Аксель Сайер пострадал незаслуженно. Я нашла его, отправилась к нему через океан, поговорила с ним. Можно сказать, что задание, которое я получила, выполнено.
Низкий, хриплый смех Альвхильд перешёл в приступ сухого кашля. Успокоившись, она сказала:
– Но мы с вами не расстанемся так просто, Ингер Йоханне.
– Но что…
– Должно существовать сообщение о смерти.
– Что?
– Та пожилая женщина, что пришла в полицию в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Её заявление привело к освобождению Акселя Сайера. Она считала, что виновен её сын, но посетила полицию только после его смерти. Всё, что мне известно об этой женщине, – она жила в Лиллестрём. Вот и поищите по Интернету сообщение о смерти, напечатанное в местной газете в июне тысяча девятьсот шестьдесят пятого.
Ингер Йоханне взглянула на дверь. За ней нетерпеливо переминалась сиделка в белом халате.
– Вы уверены?
– Нет, я лишь предполагаю, – ответила Альвхильд. – Там должно говориться о взрослом сыне, который проживал с матерью. Тюремный священник сообщил мне, что у него была задержка психического развития. Мне кажется, это одна из тех печальных…
Она оборвала сама себя:
– Хватит об этом. Постарайтесь. Поищите.
Терпение у санитарки истощилось.
– Я вынуждена прервать вас. Госпоже Софиенберг следует отдохнуть.