Последние отзывы

  131  

Как пиццу, повторил Кой. И умолк, на губах его блуждала улыбка. Танжер притихла, почти не дышала, точно боялась разрушить карточный домик.

– Но что же изменилось, Кой?

– Все. – Улыбка исчезла с его лица, он отхлебнул из стакана, и ароматный голубой джин прокатился по языку. – Теперь уже нет путешествий, потому что практически не осталось настоящих кораблей. Сейчас корабль – все равно что самолет, и не ты теперь путешествуешь, а тебя переправляют из пункта А в пункт Б.

– Разве раньше было по-другому?

– Конечно, по-другому. Раньше в путешествии было возможно одиночество, человек находился между пунктом А и пунктом Б, зависал в этом промежутке, и промежуток этот был долгим… Он путешествовал налегке, и его не заботило то, что он оставлял позади…

– Но море же остается морем. В нем по-прежнему есть тайны и опасности.

– Все стало не так, как раньше. Сейчас это все равно что прийти на пустой причал и увидеть дым пароходной трубы далеко, на самом горизонте…

Когда учишься в мореходке, говоришь правильно: штирборт, бакборт, шканцы и так далее. Стараешься хранить традиции, веришь в капитана, как в детстве верил в Бога… Но все не то… Я мечтал о настоящем капитане, вроде конрадовского Мак-Вира из «Тайфуна». Мне самому хотелось когда-нибудь стать таким капитаном.

– А что такое «настоящий капитан»?

– Это человек, который знает, что делает. Который никогда не теряет голову. Который поднимается на мостик во время твоей вахты, видит, что тебе перекрыл дорогу встречный корабль, и не орет: лево руля! сейчас воткнешься! – а молчит и ждет, пока ты сделаешь все, как надо.

– А у тебя был настоящий капитан?

Кой наморщил лоб. Хороший вопрос. Мысленно он перелистал альбом со старыми фотографиями, на одних оставила следы соленая вода, другие заляпаны дерьмом.

– Всякие у меня были капитаны, – сказал Кой. – Были жалкие пьяницы и трусы, были люди высшей пробы. Но я всегда верил в них. Всю жизнь, до самого последнего времени, я испытывал уважение к самому слову «капитан». Я уже говорил тебе, Для меня капитан – это как у Конрада: «Ураган настиг и этого молчаливого человека, но ухитрился вырвать из него лишь несколько слов»… Впервые в жизни в сильный шторм я попал в Бискайском заливе, огромные волны заливали нос «Мигалоте» до самого мостика. Люки у нас были макгрегоровские, прилегали неплотно, вода попадала в трюм, а загрузили нас каким-то минералом, который от воды сразу же растворяется… Как только волна накрывала нос, казалось, нам уже не выправиться, и капитан, дон Хинес Саес, не выпускавший штурвала, очень тихим шепотом, сквозь зубы, произносил: «Господи»… На мостике нас было человек пять-шесть, но слышал только я, потому что был совсем рядом. Остальные не слышали. А когда он посмотрел в мою сторону и увидел, что я так близко, он и шептать перестал.

Музыканты закончили свое выступление и под аплодисменты удалились. Из динамиков на потолке полилась консервированная музыка в записи. Гитарная струна трижды звякнула. Какая-то пара встала из-за стола, чтобы потанцевать. Уходишь ты лишь потому, что я этого хочу. Болеро. Одну десятитысячную долю секунды Кой колебался, а не поддаться ли искушению и не пригласить ли ее. Лицо к лицу, объятие, танец. И пусть целуют тебя другие губы, я этого хочу, пел динамик. Он представил себе, как обхватывает рукой ее талию, как неловко наступает ей на ноги. Да и наверняка она из тех, кто отгораживается от партнера локтями.

– Раньше, – продолжал он, забыв про болеро, – капитан должен был принимать решения. А теперь он просто подписывает документы в порту, и если разница в полтонны, он звонит арматору: что делать, подписывать, не подписывать? А там, в кабинете, сидят три мазурика в галстуках и говорят ему: не подписывать. И он не подписывает.

– А что все-таки осталось от моря? Когда ты по-настоящему чувствуешь себя моряком?

Когда случается беда. Например, когда пробоина в борту или что-то ломается, все ведут себя как люди.

Однажды, когда он ходил на «Палестине», у них вырвало руль, и они больше суток болтались без управления напротив Мыса Доброй Надежды – до тех пор, пока за ними не пришли буксиры. И тогда все вели себя как настоящие моряки. Но вообще-то все они просто океанские перевозчики и члены профсоюзов, а настоящее товарищество возрождается только в критические моменты – в случае серьезной аварии, в непогоду. В шторм.

– Даже слово «шторм» звучит страшно.

  131