54 
– Все это очень ненадежно, – сказал он через минуту – Пока мы не окажемся в море, не определимся по пеленгу, по привязкам на суше, ни в чем нельзя быть уверенным. Пока бессмысленно точно определять район поисков. У нас есть всего лишь воображаемый прямоугольник, обозначенный на бумаге.
– Сколько нам потребуется времени, чтобы прочесать этот район?
– Нам?
– Да, – произнесла она и сделала точно выверенную паузу. – Тебе и мне.
Снова «тебе и мне». Кой даже не улыбнулся. Он покачал головой.
– Нам понадобится кто-нибудь еще, – сказал Кой. – Нам нужен Пилото.
– Твой друг?
– Да. Он столько походил по морям, сколько мне за всю жизнь не пройти.
Она попросила рассказать о Пилото, Кой сделал это очень бегло, хотя и чуть улыбался, вспоминая о друге. Он коротко рассказал о его юности, о Кладбище безымянных кораблей, о первой выкуренной сигарете, о тощем загорелом моряке с преждевременно поседевшими волосами, об их погружениях в поисках амфор, о ночных рыбалках в море, о том, как они в Пунта-де-ла-Подадера с наступлением темноты собирали кальмаров, которые на ночь выбирались на сушу О Пилото, о его бурдюке с вином, о черном табаке и его паруснике, покачивающемся на волнах. Может, Кой наговорил гораздо меньше, чем ему казалось, и только упомянул несколько не связанных между собой эпизодов, а все остальное было его собственными воспоминаниями, которые проявились лишь в легкой улыбке. И Танжер, которая внимательно слушала и не спускала с него глаз, поняла, что для Коя значит Пилото.
– Ты сказал, что у него есть судно.
– Да, «Карпанта». Парусник, длина корпуса четырнадцать метров, палуба на корме, центральная каюта, мотор в шестьдесят лошадиных сил и компрессор для баллонов с воздухом.
– Он сдаст его в аренду?
– Иногда он это делает. Жить-то надо.
– Я спрашиваю, сдаст ли он ее нам. Тебе и мне.
– Конечно. Он бы затопил судно, если бы я его попросил. – Он немного подумал. – Ну, не затопил бы, наверное. Но я могу просить его почти обо всем.
– Может, он много не запросит. – Танжер явно беспокоилась. – На первом этапе наши ресурсы очень ограничены. Это просто мои сбережения.
– Договоримся, – успокоил ее Кой. – И если бригантина действительно на такой глубине, как ты говоришь, оборудование нам потребуется минимальное… Обойдемся хорошим рыбацким локатором и буксирным аквапланом – для него потребуется только доска и метров пятьдесят каната.
– Прекрасно.
Она не спросила, можно ли доверять его другу.
Она только посмотрела на Коя, будто его слова достаточно.
– Кроме того, – продолжал Кой, – Пилото был профессиональным водолазом. Если ты гарантируешь ему нормальную оплату, которая покроет расходы, и долю – в разумных пределах, – если будет прибыль, то мы можем на него рассчитывать.
– Конечно, гарантирую. А что до тебя…
Он смотрел ей в глаза, ожидая продолжения, но она умолкла, тоже глядя ему в глаза. Может, где-то там и есть искорка улыбки, сказал он себе. Хотя, возможно, она улыбается потому, что теперь у нее есть два моряка, судно и нарисованный на морской карте прямоугольник размером одна миля на две. Или…
– Обо мне поговорим потом, – сказал Кой. – На данный момент ты покрываешь мои расходы.
Так?
Она не шевельнулась, глядя на него с прежним выражением лица и той искоркой, которая плясала в глубине темной синевы ее глаз. Наверное, игра света, подумал он. Отблеск вечерней зари или электрической лампы.
– Конечно, – ответила она.
Он решил, что останется ночевать, и это устроилось само собой, никто из них двоих не сказал ничего лишнего. Они работали допоздна, и наконец она распрямила плечи, покрутила головой, будто у нее заболела шея, рассеянно и утомленно улыбнулась Кою, словно все, что лежало перед ними в конусе электрического света – морские карты, записи, расчеты – перестало ее интересовать. Она сказала – я больше не могу, устала, и поднялась, с удивлением оглядывая комнату, казалось, она забыла, где находится; когда она наткнулась взглядом на то место, где лежал Зас, глаза ее потемнели и остановились.
Только теперь она, видимо, вспомнила все; и вдруг Кой, словно нечаянно открыв дверь, увидел, как она пошатнулась, и уловил, как мурашки побежали по ее коже, как будто из окна вдруг подул холодный ветер; она стояла, опершись рукой о стол, беспомощным взглядом обводила комнату, как бы ища убежища, но перед тем, как снова взглянуть на Коя, она уже пришла в себя. Она снова овладела собой; и он так и остался с открытым ртом, подготовившись сказать: я останусь, если хочешь, или: может, тебе лучше не оставаться одной сегодня ночью, или что-нибудь еще в этом роде. Он так и сидел с приоткрытым ртом, когда она, глядя на него, как-то вопросительно подняла плечи. Он еще помолчал немного, и она снова подняла плечи – так она задавала вопрос, ответ на который был ей безразличен. Тогда он сказал: может, мне стоит остаться, и она сказала: да, – тихо и с обычной своей холодностью, потом кивнула, словно считала, что так и надо, и вышла в спальню, откуда вернулась с армейским спальным мешком, с настоящим армейским спальным мешком цвета хаки, который расстелила на софе, подложив под мешок валик вместо подушки. Потом коротко сказала, где ванная, где чистое полотенце, и ушла, закрыв за собой дверь.
54 
