46 
За амфитеатром располагалась пивная со столиками на улицах.
— Давай чего-нибудь поедим?
Я не возражал.
Мы уселись за круглый столик под зонтом с апельсиновой надписью «Оранджина» на голубом фоне.
Официант, заметив нас, немедленно подошел и поздоровался с Элоди:
— Мадемуазель архитектор, рад тебя видеть. Как поживаешь?
И раньше, чем та успела ответить, добавил:
— Дай я тебя поцелую.
И расцеловал в обе щеки, дважды в каждую.
— Лука, познакомься, это Жильбер, хозяин ресторана.
— Очень приятно.
Обмен любезностями, несколько замечаний о том, как идут дела, а идут они вроде хорошо, и наконец заказ: два салата «Ницца» и два светлых пива.
Мы ели с аппетитом, почти не разговаривая. Потом Элоди закрыла зонт и передвинула стул поближе ко мне, чтобы на нее падало солнце.
Я тоже откинулся на спинку стула, вытянул ноги и прикрыл глаза.
В зыбком полуденном воздухе настенные росписи казались живыми. Стояла тишина, как на безлюдном и выжженном африканском пляже.
Я оперся на подлокотник и стал искать руку Элоди, а она как раз искала мою. Мы сидели на солнцепеке не двигаясь, держась за руки, словно подростки или старички, как у Жака Бреля.
«Les vieux ne meurent pas, ils s'endorment un jour et dorment trop longtemps / Ils se tiennent la main, ils ont peur de se perdre et se per dent pourtant.[20]
He знаю, сколько мы просидели так молча. Порядочно, судя по тому, какая красная у меня физиономия сегодня вечером.
Потом Элоди стиснула мою руку. Я решил, что она хочет возобновить разговор, и сделал это как нельзя банальнее:
— О чем ты думаешь?
— Думаю, как странно переплетаются людские судьбы.
— Как это?
— Ты когда-нибудь задумывался, сколько народу тебе встречается каждый день? И с большинством из них ты уже никогда не увидишься?
— Поэтому мне и хочется жить в каком-нибудь городишке, чтобы вокруг были не только прохожие, знаешь, как эпизодические персонажи, которые потом мгновенно исчезают.
— А бывало так, чтобы жизнь совершенно случайно снова сталкивала тебя с теми же людьми?
— Бывало дважды. Первый раз в Хельсинки. Увидел в музее типа, с которым за год до этого в Эдинбурге мы делили комнату в общежитии. И еще — пару лет назад. На Центральном вокзале в Милане обращаю внимание на японское семейство: папа, мама и дочка лет двадцати. У дочки темные очки в совершенно жуткой оправе — желто-зеленой. Через день еду в Шамони—и кого я вижу? Японское семейство, созерцающее Монблан.
— Со мной тоже такое часто случается. Например, вон тот человек.
— Какой?
— Да вон, в желтой рубашке с закатанными рукавами. Сегодня утром, пока ты снимал деньги, он сидел на террасе в кафе рядом с нами, помнишь бар, где я смотрела цены? Ну вот. В таком огромном городе два незнакомых человека постоянно встречаются, в этом есть что-то сверхъестественное, да?
— Сверхъестественного я всегда побаивался.
— И я, по правде сказать.
Она опять стиснула мою руку и улыбнулась:
— Пошли?
— Пошли.
Мы снова оказались на одном из безликих проспектов и поравнялись с магазином оргтехники.
— Не возражаешь, если заглянем на минутку? — спросил я.
— Да что ты. Только в четыре у меня встреча.
— Я недолго. Лишь бы продавец попался толковый.
Продавец попался толковый.
— Мне нужен ноутбук, выше среднего уровня. Меня не интересует ни емкость жесткого диска, ни какая у него графическая плата, главное, чтобы он мог выходить в Интернет через мобильный телефон GSM.
Продавец показал две модели. Я выбрал ту, что подороже. Потом взял еще мобильник, рюкзак для компьютера и расплатился.
Элоди, выходя из магазина, удивленно посмотрела на меня.
— Ты всегда так делаешь покупки?
— Нет, это исключение.
Мне показалось, она встревожена, и тогда я погладил ее тыльной стороной ладони по щеке, чтобы успокоить, но не знаю, что у меня получилось, ведь если хочешь успокоить другого, нужно самому быть спокойным, а я не был.
Зато прогулка пошла нам на пользу. Мы болтали, шутили, смеялись, как нормальные люди, как люди, которые любили друг друга.
В три с четвертью мы вернулись в гостиницу.
— Теперь я должна тебя оставить, — сказала Элоди, — как ни жаль.
— Можно я пойду с тобой?
— Тебе там будет скучно. Я встречаюсь с двумя школьными подругами. Классическая женская компания: запрещается приводить мужчин, а также говорить о них хорошо.
46 
