24 
Если почти во всем Сан-Франциско частные и многоквартирные дома стояли вперемешку, а порой и смыкались стенами, особняки Си-Клиффа отделялись друг от друга подъездными дорожками или узкими полосками лужаек, что создавало иллюзию простора. Лимузин начал вползать на бетонный пандус между штукатурчатым домом Майкла и соседней громадиной в итальянском стиле. Чиркнув брюхом по взгорбку, он остановился.
— Подождите здесь, — попросил Соломон, выбираясь с заднего сиденья. Шофер коснулся козырька черной фуражки в знак того, что понял.
Каменные плиты дорожки на аккуратном газоне образовывали эллипс, подводя к парадному входу. Соломон пересек лужайку, поднялся по узким ступенькам и позвонил. Темная, тускло поблескивающая, окованная железом дверь вполне могла быть дверью из старой церкви. Соломон ожидал, что вот-вот раздастся скрип или скрежет несмазанных петель, как в доме с привидениями, но открылась она совершенно бесшумно. Перед Соломоном возник крохотный альбинос, одетый в черное.
— Да? Что вам угодно?
Соломон не узнал дворецкого; должно быть, его наняли недавно. Альбинос заморгал белесыми ресницами и пристально посмотрел на Соломона, словно призывая великана не отводить взгляда от его розовой физиономии и кроличьих глаз.
— Соломон Гейдж к миссис Шеффилд.
Беловолосый мужчина обозрел Соломона:
— Вы получили приглашение?
— А мне оно нужно?
Дворецкий злобно нахмурился.
Соломон добавил:
— Я работаю на Дональда Шеффилда.
— А-а.
Альбинос посторонился и с поклоном пригласил Соломона в дом. Может, он и новенький, но знает, кто такой Дональд.
— Я сейчас выясню, расположена ли миссис Шеффилд принимать посетителей. Какое-то время назад она чувствовала себя… э… несколько несобранной.
Он произнес это слово так, будто оно было ему в новинку. Соломон догадался, что в последнее время Грейс Шеффилд часто чувствовала себя «несколько несобранной».
Дворецкий торопливо ушел. Соломон остался ждать в прихожей. Здесь все было так же, как в последний раз, когда он приезжал сюда со стариком Шеффилдом, за одним исключением. На стене справа висели три большие деревянные маски. В форме сплющенных мячей, с узкими прорезями для глаз и выпуклыми круглыми ртами.
— Соломон Гейдж, собственной персоной!
Он обернулся и увидел идущую по коридору Грейс. Ее бледно-голубой халат подметал пол, в одной руке она держала сигарету, в другой — бокал с мартини. Соломон подавил желание посмотреть на часы.
Шелковистые светлые волосы Грейс были зачесаны назад и закручены на затылке в узел, удерживаемый декоративной шпилькой.
Грейс Шеффилд всегда напоминала Соломону любимых актрис Альфреда Хичкока: Ким Новак, Дженет Ли, Грейс Келли. Светлые волосы, идеальная кожа, подтянутая фигура. Прекрасная дама, попавшая в капкан брака с распутным негодяем.
— Здравствуйте, Грейс. Как вы?
— Просто замечательно, милый. Еще чуть лучше, и меня можно будет упаковать в бутылку и продать.
Она сделала глубокую затяжку и пустила струю дыма к высокому потолку.
— Ты застал меня в разобранном состоянии. Я даже без макияжа.
— Вы всегда прекрасно выглядите, Грейс.
Она стрельнула в него глазами:
— Спасибо, Соломон. Ты просто молодец. Всегда найдешь правильные слова. Дон здорово тебя вышколил.
Соломон, и не подумав ей отвечать, указал на маски на стене:
— Новые.
Грейс состроила гримасу:
— Боже, просто ужас, правда? Майкл привез их черт-те откуда и настоял, чтобы они висели здесь. Я думаю, он пытается отпугнуть гостей.
— Они африканские?
— Так он мне сказал. Из Нигера.
Соломон представил себе карту Африки. Где находился Нигер, он точно не помнил — вроде к северу от Нигерии и к югу от Ливии и Алжира.
— Майкл был в Африке?
Грейс сделала последнюю глубокую затяжку и бросила сигарету на мраморный пол.
— Раздави ее за меня, дорогой. Я босиком.
Должно быть, она пьянее, чем ему показалось поначалу. Соломон поднял тлеющий окурок и отнес его в пепельницу, стоявшую на маленьком столике.
— О, я не это имела в виду, — сказала Грейс. — Достаточно было затоптать его.
— Пол мог бы попортиться.
— А мне, извини за грубость, насрать. Я устала от этого дома. Я живу как в музее. Большую часть времени я одна, если не считать слуг. И все эти старые картины, статуи и прочие Майкловы сокровища таращатся на меня.
24 
