41 
— Когда миссис Парсонс умерла, ей было столько же лет, сколько вам, тридцать. Ее девичья фамилия Годфри.
— Обожаю это выражение — «девичья фамилия». Очень трогательно звучит, правда? Ладно уж, господин главный инспектор, скажу вам: теперь я ее вспомнила. Но как она постарела, изменилась…
И она улыбнулась. Это была улыбка самодовольного, счастливого животного. И Уэксфорд был поражен — насколько она действительно выглядела моложе по сравнению с тем несчастным, измученным жизнью существом, бедной женщиной, труп которой был обнаружен ими в лесу.
— Очень неблаговидным обстоятельством для вас являлось то, что вы все никак не могли вспомнить, что делали во вторник и в среду, миссис Миссал. Вы показали себя в очень невыгодном свете, во-первых, солгав, и притом намеренно, инспектору Вердену и мне; а во-вторых, скрывая от полиции важные факты. Мистер Кводрант может подтвердить, что я вправе предъявить вам обвинение за соучастие…
Покраснев, миссис Миссал прервала его:
— А чего вы ко мне-то пристали? Фабия тоже ее знала… И еще много разных людей тоже ее знали…
— Я у вас о ней спрашиваю, — сказал Уэксфорд. — Расскажите о ней.
— А если я расскажу, вы обещаете, что уйдете и больше никогда сюда не придете?
— Расскажите мне все, что знаете, мадам, то есть правду, И я с радостью уйду. Ведь на самом деле у меня много работы, я очень занят.
Она скрестила ноги и погладила свои колени. Ноги у Хэлен Миссал были совсем как у девочки, которая никогда не лазит на деревья, зато любит лежать в ванне.
— Я ненавидела школу, — призналась она. — Там все запрещалось, сплошные строгости, ну, понимаете, что я хочу сказать. Я так умоляла папочку забрать меня из школы в конце первой четверти, когда я была в шестом…
— Вернемся к Маргарет Годфри, пожалуйста, миссис Миссал.
— Ах, да, Маргарет Годфри. Она была такая непонятная, какая-то зашифрованная. Хорошее слово, да? Я его взяла из какой-то книжки, название не помню. Вроде как зашифрованная. Совершенно незаметная, ничем не выделялась. Ни умом, ни внешностью, — миссис Миссал еще раз взглянула на фотографию, — …Маргарет Годфри. Знаете, просто не верится, что такую могли убить. За что?
— А какую, по-вашему, могли убить, миссис Миссал?
— Ну, например, такую, как я, — ответила она и хихикнула.
— Кто были ее друзья, с кем она ходила гулять в кино?
— Дайте вспомнить. С ней ходила Энн Kелли, и еще та хилая маленькая сучечка, кажется, ее фамилия была Бертрам, и Дайана, как ее там…
— Наверно, Дайана Стивенс.
— Черт побери, да вы сами все знаете, правда ведь?
— Мне хотелось бы знать, с кем из мальчиков она дружила.
— Откуда я знаю? Я тоже была в этом смысле очень шустрая, — она взглянула на него и соблазнительно выставила губки, и первый раз Уэксфорд немного ее пожалел, подумав вдруг о том, что с возрастом ее красота увянет, а ужимки маленькой девочки останутся, и наверняка в этом гротеске будет много смешного и жалкого.
Энн Келли, Дайана Стивенс, Девочка по фамилии Бертрам… А что вы Можете сказать о Клэр Кларк и о миссис Кводрант? Могли бы они хоть что-нибудь Вспомнить?
Она сказала, что ненавидела школу, но когда она снова заговорила, он услышал в ее голосе теплоту, на которую она, как ему казалось, была неспособна. Даже лицо ее стало мягче, нежнее. И он вдруг забыл весь свой гнев, ее постоянное вранье, перестал замечать вызывающе наглую позу в бикини и начал жадно слушать.
— Чудно как-то, — сказала она, — но эти имена как будто вернули меня в прошлое. Около школы был сад, весь заросший, заброшенный, и мы там любили сидеть — Фабия, я и та девочка, ее фамилия Кларк, я иногда вижу ее в городе, и еще с нами были Джил Инграм, Келли, и — да, та самая Маргарет Годфри. Вообще-то нам давали задание, и мы должны были заниматься в саду, но мы не особенно старались. Мы просто сидели и разговаривали… Ой, я даже не знаю, о чем… Обо всем, о…
— О мальчиках, миссис Миссал? — спросил Уэксфорд и тут же понял, что ляпнул глупость.
— Да нет, — резко оборвала она его. — Вы неправильно меня поняли. Там, в саду, мы об этом не разговаривали. Вокруг нас были тенистые деревья, настоящие заросли, и старый пруд, заросший тиной, и под кустами пряталась скамейка, на которой мы всегда сидели. Мы сидели и говорили… Мы говорили, какими мы хотим стать, и кем, и чем бы мы хотели заниматься, когда вырастем, гадали, какая нас ждет жизнь, делились своими мечтами, тайнами…
41 
