68 
— Да, верно.
— Все стало так паршиво и хреново! — горюет Персик Большой. — Но когда мистер Нийл наконец умрет... Говорю тебе, лучше, чтоб помощником босса стал Джонни Бой.
— Джонни Поли ни за что не поставит помощником. Здорово его боится. Он поставит Беллавиа, вот увидишь.
— Томми Беллавиа, — фыркает Большой Персик. — Он же шофер Поли!
— Таксист. Не стану я бегать докладываться какому-то хреновому шоферюге. Говорю тебе, лучше, чтоб стал Джон.
— Ну в общем, этот груз нам упустить нельзя. Нужно получить его, выкинуть на улицы и набашлять с него.
— Да слышу.
Кэллан думает приблизительно так же, сидя в кузове грузовика холодной ночью в пустыне. Очень жалея, что на нем только потрепанная кожаная куртка.
— Кто ж знал, — ворчит О'Боп, — что в этой гнусной пустыне такая холодина?
— Но что происходит-то? — недоумевает Кэллан.
Ему совсем не нравится вся эта фигня. Не нравится, что пришлось уехать из Нью-Йорка, не нравится торчать посреди пустыни, не нравится даже то, чем они тут занимаются. Он видит, что творится на улицах, что делает крэк с жителями квартала, со всем городом. На душе у него пакостно: неправильно зарабатывать на жизнь таким способом. Сделки с профсоюзными лидерами, или со строителями, или с ростовщиками — это одно, а крэк... Ему совсем не по нутру помогать Персику доставлять крэк на улицы.
— Что будем делать-то? — спросил О'Боп, когда всплыла эта сделка. — Откажемся работать?
— Лучше бы отказаться.
— Тем более что если сделка рухнет, так и наши задницы полетят.
— Знаю.
Но они все же сидят тут, в кузове грузовика, на горе оружия, которого хватило бы для переворота в небольшой «банановой республике», в ожидании, пока приземлится самолет, чтобы произвести наконец обмен и отправиться домой.
Если только мексиканцы чего не выкинут, но на этот случай у Кэллана десять пуль в обойме пистолета и столько же в запасной.
— У тебя и так тут настоящий арсенал. Зачем тебе еще пистолет? — спрашивает О'Боп.
— Хватит пистолета.
Да, черт, это уж точно, думает О'Боп, вспоминая Эдди Фрила.
— Ступай узнай, что там, — велит Кэллан.
О'Боп стучит по кабине:
— Что там у вас?
— Никак не могут разыскать этот хренов самолет.
— Смеешься ты, что ли?
— Ага, это я так шучу! — орет в ответ Персик. — Самолет уже приземлился, мы произвели обмен и теперь сидим все «У Рокко», жрем макароны под креветочным соусом.
— Как это вы умудрились потерять целый самолет? — недоумевает Кэллан.
Вокруг — ничего.
И это проблема. Пилот в восьми тысячах футов над пустыней, и внизу ничего. Сплошная темнота. Он может найти Боррего-Спрингс, может найти Окотилло-Уэллс или Блайт, но если ему не пошлют сигналов и не сообщат координаты приземления, посадочную полосу у него столько же шансов найти, как увидеть, что «Чикаго Кабз» выигрывают Мировую серию.
Никаких то есть.
Проблема еще и в том, что топлива у него в обрез, и очень скоро ему придется решать: а не развернуться ли и лететь обратно в Сальвадор. Пилот снова пробует настроить рацию и снова слышит только какой-то металлический скрежет. Он сдвигает на половину деления, и тут доносится:
— Приземление, иди на приземление.
— Куда вы, мать вашу, запропастились? — орет пилот. — Вы на неверной частоте.
Ну да, поговори еще, думает Арт.
Святой Антоний оказывает помощь тем, кто попал в безнадежную ситуацию, и Арт мысленно делает заметку: отблагодарить его свечой и двадцаткой долларов, пока Шэг говорит в микрофон.
— Ты лаяться хочешь или приземляться?
— Я давно хочу приземлиться.
Люди, обступившие передатчик в эту стылую ночь, переглянулись и ухмыльнулись. Им стало гораздо теплее, потому что осталось всего несколько минут до приземления самолета «СЕТКО», набитого «коксом».
Если только что-нибудь не пойдет вкривь и вкось.
Что тоже вполне вероятно.
Шэгу все равно.
— Все равно моя карьера полетела к растакой матери.
Он передает пилоту координаты полосы.
— Через десять минут, — отвечает пилот.
— Принял. Отключаюсь.
— Десять минут, — роняет Арт.
— Десять длинных минут, — вздыхает Денцлер.
Много чего может случиться за десять минут. За десять минут пилот может начать колебаться, передумать и развернуть самолет. За десять минут настоящая посадочная полоса может суметь прорваться сквозь помехи, устроенные Денцлером, и направить самолет на правильную полосу. За десять минут, думает Арт, может произойти землетрясение, и от него расколется посадочная полоса, и трещина поглотит нас всех. Десять минут...
68 
