82 
Утром Джоанна вернулась, и едва она успела присесть на стул возле постели Клэр, как та открыла глаза и заговорила:
— Я слышала, что вы шептали мне.
Джоанна подскочила на стуле. Она резко поднялась и подошла к Клэр.
— Вы проснулись, — прошептала она. Ее облегчению не было границ.
Клэр кивнула.
— Как вы себя чувствуете?
— У меня все ноет, с головы до пят. Джоанна кивнула.
— Вы вся, с головы до пят, в кровоподтеках. Неужели они повредили вам и горло? Вы говорите очень хрипло.
— Это оттого, что я много кричала, — пояснила Клэр. — Можно мне выпить воды?
Джоанна поспешила подать Клэр кубок и помогла ей сесть. Бедная женщина морщилась от боли. Ее руки дрожали.
— Есть ли здесь священник? По-моему, я слышала молитвы.
— Отец Мак-Кечни причастил вас, — объяснила Джоанна. Она поставила кубок на сундук и снова спустилась на стул. — Мы не знали, выживете ли вы. Это была простая предосторожность, — поспешно прибавила она.
Клэр улыбнулась. У нее были прекрасные белые зубы и темно-карие глаза. Конечно, ее лицо ужасно опухло, и можно было по ее осторожным движениям догадаться, какую ужасную боль она испытывает.
— Кто так надругался над вами?
Клэр закрыла глаза. Не ответив на вопрос, она, в свою очередь, спросила:
— Прошлой ночью… вы сказали, что я в безопасности. Я помню, я слышала, как вы шептали мне эти слова. Вы сказали правду? Здесь я в безопасности?
— Ну да, конечно.
— Где я?
Джоанна поспешила представиться, а затем объяснила, что здесь произошло. Она не упомянула о стреле, подавшей в зад Роберта Мак-Иннса, и о той, которую ее муж пустил ему же в плечо. Когда она заканчивала рассказ, Клэр снова заснула.
— Мы поговорим позднее, — пообещала Джоанна. — А сейчас спите, Клэр. Вы можете оставаться у нас столько, сколько пожелаете. Немного погодя Хильда принесет вам чего-нибудь поесть. Вы…
Джоанна оборвала себя на полуслове, поняв, что Клэр Мак-Кей погрузилась в глубокий сон. Она поправила одеяло, отодвинула свой стул и покинула комнату.
Габриэль как раз тянулся за своими башмаками, когда Джоанна вошла в спальню.
— Доброе утре, милорд, — приветствовала она мужа. — Хорошо ли вы спали?
В ответ он только нахмурился. Джоанна подошла к окну и откинула с него меха. Заря едва занималась, и небо на востоке было золотистым.
— Вам было велено оставаться в постели. — Габриэль был сильно недоволен. — Или вы подождали, пока я засну, чтобы снова уйти?
— Да.
Он нахмурился еще сильнее. Она решила задобрить его.
— Я подумала, что успею немного отдохнуть перед тем, как спуститься вниз. Я устала.
— Вы выглядите полуживой.
— Это неважно, — произнесла она и, подняв руки к полосам, принялась поправлять выбившиеся локоны.
— Подойдите сюда, Джоанна.
Она прошла через комнату и остановилась перед ним. Он нагнулся, чтобы развязать ремешок, придерживающий ее плед.
— Вы должны быть там, где вам положено быть, — заявил он.
Она попыталась оттолкнуть его руку.
— Я не драгоценность и не ценная безделушка, которую можно упрятать на полку. До того момента, когда вас, милорд, посетит соответствующее настроение.
Габриэль взял рукой ее подбородок и наклонился поцеловать ее. Он хотел только, чтобы она перестала хмуриться, по ее губы были так мягки и так соблазнительны, что он забыл свои скромные намерения и обвил жену руками, притягивая ее к себе.
От его поцелуев у нее задрожали колени, закружилась голова. Она обняла мужа и теснее прижалась к нему. Она решила, что будет совершенно правильно, если он вытеснит из ее головы все мысли, до единой. В конце концов, это ее муж. Кроме того, когда он целовал ее, он не хмурился… и не читал нотаций.
Она не помнила, как оказалась без платья в постели. Должно быть, Габриэль отнес ее туда. Он тоже был обнажен и покрыл ее своим телом. Обхватив руками ее голову, он приник к ее губам долгим поцелуем.
Она любила прикасаться к нему, чувствовать пальцами его горячую кожу, ласкать выступающие бугры его сильных мускулов. Когда она обнимала его, ей казалось, что к ней переходят его сила и власть.
Для нее он был чудом. Сильный, как лучший из воинов, и невероятно нежный в своих прикосновениях к ней.
Ей нравилось, что она могла заставить его потерять голову, Габриэль сам говорил ей об этом, и ей не надо было гадать, так это или нет. Она чувствовала себя с ним свободной и совершенно несдержанной, ибо ее мужу было по душе все, чего бы она ни пожелала.
82 
