Особенно,... 
87 
— Это не шутка! — летит мне вслед.
Что я слышу? Обиженные нотки? Замечательно! Он мог бы пригрозить, заявить, что без его дозволения я не покину дом и прочая, но победило совсем иное чувство: желание обзавестись помощником. Потому что великий полководец — ничто без армии, а умелый правитель — без государства.
— Не буду спорить. Как пожелаете.
Он вскочил со скамьи, подбежал ко мне и встал впереди, закрывая дорогу:
— Это правда! Мне осталось совсем немного, всего один шаг, чтобы...
— А мне до двери осталось чуть больше, но знаете... Я почему-то уверен, что своей цели достигну раньше вас.
Его губы мелко задрожали, совсем как у ребёнка, когда взрослые не желают верить восторженным рассказам, считая их полнейшей выдумкой.
— Вы не сможете выйти, дом окружён магической преградой!
Поднимаю посох повыше, навершием едва не касаясь подбородка некроманта:
— Вы её снимете.
— И не подумаю!
— На вашем месте это не самый разумный поступок. Позовёте на помощь? Учтите, я не испугался одного мертвяка на дороге, не испугаюсь и десятка. Жаль, что пришлось потратить и своё, и ваше время. Даже могу принести извинения. Всему виной моя наивная вера в слова людей... Впрочем, если бы Ангус не был столь увлечён...
Он ухватился за куртку на моей груди и за произнесённое имя, как за последний шанс:
— Ангус? Вы сказали, Ангус? Вы говорили с ним?
— И вижу, что совершенно зря.
— Где и когда вы видели Ангуса?
— Весной, далеко отсюда. В одном селе. Молва твердила о демоне, объявившемся в окрестностях, и я не мог не отправиться туда. Думал, если правда, собственными глазами увижу, да ещё смогу описать в подробностях... Кучу монет получу. Да только никакого демона и в помине не оказалось.
— Но Ангус... Он был там? О чём вы говорили?
— О чём говорят люди дождливыми вечерами в трактире? Болтали, чтобы прогнать скуку. Я, когда выпью горячего эля, люблю пожаловаться на судьбу, а этот Ангус сказал, что есть возможность обогатиться. Правда, успел упомянуть только о «Багровом голубе» и о мертвяках: мол, если не побоюсь с ними иметь дело, смогу выбиться в люди. Потом парень куда-то исчез, во всяком случае, ушёл, притом не попрощавшись. Честно скажу, я не всему услышанному поверил. Но когда других путей не остаётся, сворачиваешь и на неизведанную тропинку... А вам буду признателен, если перестанете мять мою одежду. Она, конечно, не из-под иглы королевского портного вышла, но от ваших страстных тисканий лучше выглядеть не станет.
— Да-да, разумеется! — Он поспешил убрать руки. — Я и не надеялся, что ученик не забыл о своём учителе... Ах, вы согрели моё сердце своим рассказом! И поверьте: слова Ангуса — чистая правда!
— Особенно насчёт обогащения. — Многозначительно обвожу взглядом ветхое убранство залы.
В мешанину моих чувств, сопровождающих беседу, незаметно прокралось сочувствие. Казалось бы, какое мне дело до затруднений, испытываемых совершенно незнакомым человеком, более того, врагом? Но глядя на запустение, царящее вокруг, я почти нашёл оправдание всем прошлым, а может, и будущим поступкам некроманта. Наверное, потому что мог оценить увлечённость, не оставляющую времени на заботу ни об окружении, ни о себе самом. Сколько раз и мне доводилось бросать все силы на решение трудной, но захватывающей задачи? В такие минуты не замечались даже отсутствие еды и прямая угроза жизни, важно было лишь одно: найти выход из лабиринта поставленных требований. И как правило, требования исходили не от противников или обстоятельств, а от меня и только меня. Но разве становились от этого менее волнующими? Разве невидимые плети переставали подстёгивать, точно и хлёстко? Могу понять, почему некромант живёт своим стремлением, а не мирскими благами. Могу посочувствовать. Искренне. И, пожалуй, искренность поможет мне больше, чем наглость и расчётливость.
— Да, обстоятельства сложились печально, увы. Ещё прошлым летом в моём распоряжении было более пристойное жилище, и слуги водились, но... Злой рок, я бы даже сказал, злейший, обрушился на меня и лишил прежнего достатка! Зато главное осталось при мне! — Тут он постучал по своему лбу, видимо, имея в виду ум.
— Счастлив, что вы не отчаиваетесь, однако...
— Я буду править миром, клянусь!
Пресветлая владычица, сколько горячности... Уже начинаю уставать. Хотя чужая увлечённость заразительнее любой моровой лихорадки. И сам не замечаешь, как поддаёшься на уговоры.
87 
