ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>

Побудь со мной

Так себе. Было увлекательно читать пока герой восстанавливался, потом, когда подключились чувства, самокопание,... >>>>>

Последний разбойник

Не самый лучший роман >>>>>




  75  

Снова Брунетти попытался объяснить, но Патта оборвал его:

– Никаких полицейских чтобы там не было, около этой палаты! Если будут, если кто-то пойдет туда, – тут же будут освобождены от своих обязанностей! – Патта еще дальше перегнулся через стол и угрожающе добавил: – И то же будет с тем, кто их туда направляет. Понятно, комиссар?

– Да, синьор.

– И держитесь подальше от членов ордена Святого Креста. Настоятель не ждет от вас извинений, хотя я думаю, что это неслыханно – после того, что я слышал о вашем поведении.

Комиссар знал Патту в этой струе, хотя никогда не видел его столь выбитым из колеи. Пока тот продолжал говорить, накручивая свой гнев, Брунетти отвлекся – принялся вычислять причину такого сверхнормативного поведения. Единственное подходящее объяснение – страх. Если Патта – член «Опус Деи», его реакция была бы не сильнее раздражения; он достаточно навидался Патты, чтобы понимать, что в данном случае тут что-то совсем другое и гораздо сильнее. Значит, страх.

Голос Патты призвал его обратно:

– Вы поняли, Брунетти?

– Да, синьор. – Брунетти встал. – Я позвоню Гравини. – И двинулся к двери.

– Если пошлете кого-то еще туда, Брунетти, – вам конец. Вы поняли?

– Да, синьор, понял, – сказал он.

Патта ничего не сказал о пребывании там в свободное время, хотя для Брунетти разницы не было.

Он позвонил в больницу со стола синьорины Элеттры и попросил к телефону Гравини. Несколько раз ему передавали отказы Гравини покинуть комнату, хотя Брунетти сказал тому, с кем разговаривал, что это приказ комиссара. Наконец, больше чем через пять минут, Гравини подошел к телефону. Первое же, что он сказал, было:

– Там с ней доктор в палате. Он не уйдет, пока я не вернусь.

Только после этого спросил, говорит ли с Брунетти.

– Да, это я, Гравини. Возвращайтесь сюда сейчас же.

– Все, значит, синьор?

– Можете возвращаться в квестуру, Гравини, – повторил Брунетти. – Но сначала сходите домой и наденьте форму.

– Да, синьор. – Молодой человек повесил трубку, поняв по тону Брунетти, что больше задавать вопросов не нужно.

Прежде чем уйти в свой кабинет, Брунетти пошел в комнату служащих и прихватил утренний номер «Газеттино», который заметил на столе. Посмотрел раздел по Венеции – статьи о Марии Тесте нигде нет. В первой части – тоже. Выдвинул стул, разложил газету на столе перед собой: столбец за столбцом медленно просмотрел обе половины газеты – ничего. Однако кто-то с достаточным влиянием, чтобы запугать Патту, узнал об интересе Брунетти к Марии Тесте. Или, что еще важнее, они как-то узнали, что она пришла в сознание. Поднимаясь в свой кабинет, он позволил себе улыбнуться.

Глава 20

За обедом обнаружилось, что у всей семьи такое же подавленное настроение, как то, что он принес с собой из квестуры. Молчание Раффи он приписал каким-то трудностям в том, как протекает роман с Сарой Пагануцци; Кьяра, вероятно, еще печалится из-за тучи, затемнившей совершенство ее отметок. Причину настроения Паолы, как обычно, труднее всего чему-то приписать.

Не было сегодня обычных шуток, которыми они выражали друг другу свою безграничную любовь. Сначала, заметил Брунетти, говорили о погоде, а потом, как будто этого недостаточно, – о политике. Все, видимо, рады окончанию обеда. Дети, как зверьки в норках, испуганные молниями на горизонте, шмыгнули в свои безопасные комнаты. Брунетти, уже прочитавший газету, удалился в гостиную и стал созерцать стену дождя, лупящего по крышам.

Вошла Паола – принесла кофе, – и он решил рассматривать это как предложение мира, хотя и неуверенный, что за соглашение будет ему сопутствовать. Взял кофе, поблагодарил ее, отпил и сказал:

– Ну и что?

– Я поговорила с отцом. – Паола уселась на диван. – Только к нему придумала обратиться.

– А что ты ему рассказала? – спросил Брунетти.

– То, что мне говорила синьора Стокко, и то, что сказали дети.

– О падре Лючано?

– Да.

– И что?

– Он сказал, что изучит вопрос.

– Ты что-нибудь сказала ему о падре Пио?

Она подняла глаза, удивленная вопросом:

– Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?

– Просто спросил.

– Гвидо, – она поставила пустую чашку на стол, – ты знаешь, я не вмешиваюсь – никоим образом – в твою работу. Если хочешь спросить моего отца насчет падре Пио или «Опус Деи», сделай это сам.

  75