Особенно,... 
62 
– Так позовешь хозяина?
– Всё бы тебе мои старые кости гонять… – Мерави начал очередной виток старческих причитаний, но ему помешали продолжить нытьё:
– Кто там?
Дверные занавески раздвинулись, являя нашим взглядам стройную фигуру, закутанную… Впрочем, вру: совсем НЕ закутанную.
Надо сказать, что в Южном Шеме женщины редко показывают свои прелести внешнему миру, расцветая только за высокими стенами домов своих отцов и мужей, но уж там… О, там они стараются изо всех сил превзойти красотой знаменитую песчаную лилию, за один бутон которой х’аиффа наделяет счастливчика, добывшего цветок, горстью золота! Йисини, кстати, тоже женщины, и им не чуждо стремление к украшательству собственного тела одеждой или… её отсутствием, если тело само по себе – совершенство.
Такую Юджу я ещё не имел удовольствия видеть. Она была с ног до головы – ну, не целиком, конечно, а фрагментами – усыпана янтарем. Разного цвета – от светло-медового до почти пурпурного. Полупрозрачные и совершенно непрозрачные бусины, оправленные в желтый металл (скорее всего, золото, но даже боюсь предполагать, сколько тогда стоит сей наряд), змеями – тонкими и не очень – тепло струились по смуглой коже, где-то поддерживая полосы белоснежного шёлка, а где-то образовывая подобие деталей одежды. Я и раньше подозревал, что моя знакомая йисини – весьма привлекательная женщина, но теперь окончательно утвердился в своём подозрении. Привлекательная. Зрелая. Умная. И… не забывающая ничего, потому что перемена моего облика заставила тёмные глаза лишь на мгновение затуманиться, а потом… Потом я был удостоен ТАКОГО взгляда, что потерялся между «покраснеть» и «побледнеть».
– Кто почтил нас своим визитом сегодня? Что-то я не узнаю твоего лица, юноша.
– Будешь дурачиться, уйду сразу, – я развернулся, делая вид, что направляюсь к дверям, но руки Юджи уже лежали на моих плечах, а губы шептали прямо в ухо:
– Надо же, какой обидчивый… Уж и пошутить нельзя!
– Я пришёл попрощаться.
– Совсем? – легкая тревога – даже не в голосе или во взгляде, а в мелком дрожании пальцев.
– Представь себе. Вы тоже скоро уедете, не так ли?
– Да, после празднеств… Но ты же останешься!
– Нет, не останусь. У меня есть дела.
– И покинешь город?
– Да.
– Как печально… А я собиралась задержаться, – лукавое, но слегка запоздалое уведомление.
– Не стоит. Если, конечно, не найдёшь себе новую игрушку.
– Я никогда с тобой не играла!
– Знаю. Потому прошу: не играй и с другими… Это может быть опасно.
– Ты… Ты за меня беспокоишься? – теперь вздрогнул и взгляд.
– Немного. Всё-таки…
– Какой ты смешной! И милый, – йисини проводит ладонью по моей щеке. – Только грустный. Почему не веселишься? Хочешь, станцую? Хочешь? Это тебя развеселит!
Бедра Юджи игриво описывают круг.
– Разве ты не умеешь танцевать?
– Умею.
– Тогда что же тут может быть веселого? Не понимаю.
– Что-то случилось, да? – тёмные глаза смотрят так пристально, словно хотят проникнуть под маску, которую я ношу.
– Почему ты так думаешь?
– Я чувствую! Ты… напряженнее, чем был. Много напряженнее. Не спорь, так и есть! Не забывай, что я – воин, и для меня нет тайны в том, что касается битв. И прошлых, и будущих.
– Тогда ты – настоящая счастливица, – искренне завидую Юдже. Она замечает эту зависть и растерянно хмурится, а тонкие пальцы сжимаются на моих плечах ещё настойчивее:
– Признавайся, в какую переделку ты попал?
– Да ни в какую… Собственно, всё уже закончилось. Или даже ещё не началось. Не думай об этом, хорошо? Я прошу…
– Я не могу не думать, если вижу, что тебе плохо! – в словах йисини нет ни игры, ни чрезмерного спокойствия – ровно столько чувства, чтобы даже самый глупый глупец понял: она волнуется за меня.
Я понимаю, милая… Только не о чем волноваться: ты моему… хм, горю не поможешь. Знаю, что горишь желанием помочь, но, право, зря. Сам справлюсь. Должен. Потому что, если не справлюсь я, никто не сможет.
Тёмные глаза на мгновение вспыхивают внезапной догадкой, потом снова становятся тягучими омутами:
– Точно, справишься?
Она что, читает мои мысли?
– Конечно. Как всегда.
– Всё равно ведь, поступишь, как тебе вздумается, – вздыхает Юджа. – Но… если помощь будет, не отказывайся от неё, хорошо?
– Не буду… Скажи, красавица: в честь чего или кого ты так… непривычно одета?
62 
