Из-за гранитного выступа на труп глядела Делорм.
— Не знаю, как ты, — сказала она, — но я не думаю, что сделала это мошкара.
8
Кевин Тейт поднял мухобойку и на цыпочках подкрался к окну. Мушка, которая только что грызла его щиколотку, сейчас билась о стекло. Мухобойка опустилась, и мушка получила по заслугам. Действуя мухобойкой как лопаткой, он соскреб со стекла трупик и понес его к двери, приоткрыв дверь лишь на время, которое требуется, чтобы выбросить мушку, не впустив под кров Кевина Тейта, к его, так сказать, столу, ее товарок.
Стирая со стекла пятнышко клинексом, он увидел, как к лагерю подкатил черный БМВ Рыжего Медведя. Надо отдать должное, умеет пожить этот Рыжий Медведь. Одетый с головы до пят во все белое, Медведь представлял собой внушительное зрелище: шесть футов росту, черные волосы до плеч и черный внедорожник в качестве фона. Он вылез из машины, а вслед за ним выпорхнули две хорошенькие птички, блондинка и брюнетка, чьи статные фигуры говорили о часах упорных занятий фитнесом.
Втроем они пересекли бывшую бейсбольную площадку, направляясь к хижине Медведя, без сомнения, лучшей в этом ветшающем кемпинге и единственной многокомнатной. Кевин глядел на это из окна: высокий индеец, одетый в белое, что тебе Элвис Пресли в его последние годы, шел, обнимая за плечи обеих девушек. Бус и браслетов на нем было такое количество, что при каждом его шаге они позвякивали, но вульгарным это не казалось благодаря красоте индейца и исходившему от него ощущению мощи.
Кевин Тейт был не из тех, кто особенно ценит в людях мощь или харизму, возможно, потому, что сам он ими не обладал. Хотя в привлекательности своей он не сомневался — ведь женщины питают слабость к нищим поэтам, а эротизм непреходящей меланхолии давно и всем известен.
Кевин плюхнулся на кровать и раскрыл свою записную книжку. Вытащил черную авторучку, подаренную ему Терри на его двадцать первый день рождения. Он собирался набросать стихотворение о бедности и жажде, но авторучка замерла, так и оставшись неподвижной.
Он пролистал записную книжку, проглядывая записи, сделанные в последние месяцы, — размышления, наблюдения, стихотворные строки.
- Влюбилась в капитана,
- Он стал казаться ей
- Звездою путеводной,
- Мечтою жизни всей…
Бессвязный обрывок, и Леонардом Коэном слишком уж попахивает.
- Волшебник превращает
- Вино в прозренья дар…
Одному богу ведомо, куда он собирался с этим вырулить. Кажется, давно уж не писал он ничего путного. Завершил было поэмку в марте, но ни в какой из журналов так и не отправил — надо еще ее почистить малость. А последние месяцы он все собирался с силами, бездействовал, ждал озарения, которое он сразу распознает. Оно вспыхнет фейерверком, рассыплется фонтанами искр в густом мраке его сознания.
— Рады видеть вас на нашем шоу, Кевин Тейт!
Кевин любил воображать, как его станет интервьюировать Дэвид Леттерман, хотя ему и было известно, что тот никогда не интервьюирует поэтов. Кевин мечтал, как станет первым таким интервьюируемым.
— Вот вы здесь, Кевин Тейт, — мысленно проговорил он. — Тиражи вашей последней книги распроданы и побивают все рекорды. Ваши стихи разобраны на цитаты. Вы теперь не просто поэт, вы — культурная сила. И в то же время вы — не знаю, как бы помягче выразиться, — связались с подонками, отбросами общества. Наркодилерами. Как вы сами это объясняете?
— Наркодилеры, Дейв, оказывают неоценимую услугу обездоленным. Они — скажем прямо — очень востребованы. На протяжении многих веков люди использовали наркотики. И всегда будут их использовать. Вспомним Колриджа. Вспомним Рембо. Легкий разброд в сознании никому еще не причинил вреда. Не только одни художники спасаются подобным образом. Мы брошены в темную пропасть, Дейв, и каждому, кто хочет выбраться, нужна помощь.
(Аплодисменты, которые Леттерман пропускает мимо ушей.)
— Но вы, поэт, якшаетесь с бандитами. Это вас не тревожит?
— Тревожит? Не то слово. — Кевин забарабанил пальцами. — Я просто в шоке!
(Смех.)
— Так обрисуйте нам, пожалуйста, как может такое — простите, но мне приходится это сказать — нетрадиционное поведение… согласовываться с вашими творческими замыслами?
— Замысел у меня, Дейв, один-единственный. Это заработать продажей контрабанды как можно больше и как можно быстрее. А после отчалить на несколько годков куда-нибудь в Грецию и там написать что-нибудь великое. А может быть, это будет Барселона или Танжер. Я еще не решил.