37 
Она представила Тревора и поежилась. Отвращение — вот что должна переживать любая девушка из приличной семьи. Ну что же, пусть это послужит ей хорошим уроком…
Сабрина проспала почти весь день и проснулась к вечеру. Открыв глаза, она несколько минут не шевелилась, вдыхая смесь слабых запахов лаванды от чистых простыней и жасминового аромата мыла. Осторожно подняв руку, она коснулась головы. Волосы совсем сухие и такие мягкие!
Вспомнив забавные причитания Филипа по поводу ее чересчур длинных и густых волос, девушка засмеялась, но тут же закашлялась и привстала, чтобы отдышаться. И не удивилась, услышав торопливые шаги.
— Немедленно выпейте, Сабрина. Это чай с медом. Мед смягчит ваше горло. Только помедленнее, вот так.
Сабрина с удовольствием осушила чашку, легла и окинула Филипа мрачным взглядом.
— По-моему, эта девушка просто безумна.
Филип поставил чашку на тумбочку и бессознательным жестом пригладил рыжеватые локоны Сабрины.
— Какая девушка? Я ее знаю?
— Та самая, с которой вы были помолвлены. Проговорились вчера, когда пытались вытянуть из меня подробности о моей жизни. Ее имя случайно слетело у вас с языка, тут вы и попались!
— Собственно говоря, тогда она была в здравом рассудке, разве что сейчас сошла с ума, но об этом мне ничего не известно. Кто знает, на свете все случается.
— Какой она была?
— Бесчестной и бессовестной. Понятно?
— Нет. Я считаю, что, если человек что-то пообещал или дал слово, он должен держаться до конца. Только нечеловеческие пытки могут вынудить его отказаться от клятвы.
— Тут я с вами полностью согласен и придерживаюсь того же мнения.
— Вы все еще тоскуете по ней, Филип?
— Тоскую? Что за ерунда! Да я вообще о ней не думаю и вспоминаю, лишь когда мы случайно сталкиваемся в обществе. Возможно, эти редкие встречи весьма полезны. Предостерегают от поспешных неразумных действий. Кстати, а почему вы решили, что она сумасшедшая?
— Но это же очевидно! С таким мужем, как вы, Филип, можно сэкономить на прислуге огромные деньги!
— Так значит, я неплохой лакей и повар, верно? Честно говоря, я сам радуюсь своим способностям. Особенно умению стряпать съедобную пищу. До сих пор я потерпел лишь одну неудачу!
— Неправда! Пусть хлеб и не поднялся, это еще ничего не значит! Так в чем же тут неудача? Объясните!
— Вы так и не доверились мне. Я сделал все мыслимое и немыслимое. Приводил самые разумные доводы, но все напрасно. Вы по-прежнему дичитесь меня. Все истории, которые я излагал, вас не тронули. Вы считаете меня своим врагом? Иначе отчего вы не хотите позволить мне вам помочь? Из вас уже вышла неплохая лгунья. Еще несколько лет — и вы превзойдете даже меня. Но разве между друзьями возможен обман?
Она сболтнула глупость об Элейн, и смотрите, во что это вылилось! Пришлось выслушать проповедь о доверии к ближнему. Черт возьми, пусть себе болтает!
Сабрина разгладила на коленях зеленое бархатное покрывало и уставилась на кроватный столбик.
Снова замкнулась, ушла в себя. Дьявол! Филип почти наслаждался нахлынувшей волной ярости.
— Поймите, — жестко бросил он, — что слуги, которые следят за порядком в этом доме, могут в любую минуту вернуться. Стало теплее, и снег тает. Если я вовремя доставлю вас в родной дом, никто ничего не узнает, и ваша репутация не пострадает. Кстати, Дьябло — это ваш конь? Дедушка его пристрелил?
Рыжеволосая головка так молниеносно вскинулась, что Филип едва не рассмеялся. Но вместо этого пригвоздил ее к месту строгим взглядом, надеясь привести в чувство.
— Откуда вы знаете о Дьябло? Мне в то время было только десять. Сестра взяла его без моего ведома и заставила прыгнуть через изгородь. Он… он не смог.
Даже сейчас при воспоминании о том ужасном дне у нее перехватило горло.
— Что с ним случилось?
— Он сломал ногу… пришлось его… как вы узнали?
— Вы бредили и выкрикивали его имя.
Опять это искаженное страхом лицо! Ему захотелось хорошенько ее тряхнуть.
— А о чем я еще говорила?
— О Треворе.
— Да, Тревор, — повторила она, отворачиваясь.
Филипу хотелось отшлепать ее, но, к сожалению, она еще слишком слаба, а когда поправится, будет уже поздно. Он медленно поднялся.
— Послушайте меня, Сабрина, что бы ни случилось с вами, я сумею помочь, но для этого должен знать, кто такой Тревор и что он сделал вам.
— Мои беды не имеют к вам никакого отношения, Филип. Я почти здорова. Завтра утром смогу встать с постели. Я буду вам очень обязана, если вы отвезете меня на почту в Боремвуд. Больше я не стану ничем вас обременять. Избавитесь от меня раз и навсегда.
37 
