93 
Граф повернулся. Казалось, что поля сахарного тростника и хлопка сами заползли на крутые склоны гор. Это было величественное зрелище, и молодой человек тут же забыл о своем неблагоприятном впечатлении от Роуд-тауна. Ему подумалось, что Люсьен Саварол тоже не пришел бы в восторг от доков Лондона.
— Вы поженились в Лондоне? Капитан Кастьерс мне почти ничего не рассказал, — прибавил Саварол. — Поверьте мне, я настойчиво его расспрашивал.
Лайонел немного помолчал. Он понимал, что должен сказать правду.
— Вообще-то нет. Мы поженились не в Лондоне. Нас вчера поженил капитан Кастьерс…
К удивлению Лайонела, Люсьен Саварол вначале посмотрел на него удивленно, а затем рассмеялся, запрокинув голову.
— Простите, сэр?
— Извините меня, мальчик мой! Видите ли, я не мог представить, что Диана так быстро решится на брак, хотя вы, кажется, человек не менее волевой, чем она. Однако… Что ж, может быть, вы расскажете, как все это произошло?
— Если вы хотите знать правду, она отказывалась выйти за меня замуж. На самом деле я только собирался проводить ее в Вест-Индию. Но в Плимуте мы с ней попали в неприятную историю, я получил сильный удар по голове. Нас спас тогда капитан Кастьерс. Он и его люди решили, что мы муж и жена, и к тому времени как я пришел в себя, мы были в открытом море. На борту, разумеется, не оказалось никого, кто мог бы выполнять при Диане роль дуэньи. У нас не оставалось выбора. Но мы очень привязаны друг к другу.
Люсьен смотрел в сторону острова Саварол, который еще не показывался на горизонте, но плантатор точно знал, где он находится.
— Думаю, — мягко проговорил он, — моей жене лучше не знать этой истории.
— Как пожелаете, сэр.
— Судя по ее взгляду на вас, вы, в общем, ей понравились. Однако Диана… Она такая независимая девушка. Я не надеялся, что в Англии она сможет найти себе жениха, который подошел бы ей. Вы любите мою дочь?
— Как я уже сказал, я очень привязан к ней. Я буду верен ей и буду защищать ее, как только смогу. У нее будет все, что она захочет. — «И моя страсть, пока я буду жить на этой земле. Но этого не стоит говорить отцу».
К удивлению Лайонела, расспросы отца на этом закончились. Люсьен Саварол графу понравился. О нежелании владеть рабами разговор будет позже, время еще есть.
Люсьен стал расспрашивать молодого человека о войне. Они обсудили неудачный поход Наполеона в Россию. Показался остров Саварол, Лайонелу он показался настоящим раем. Остров был небольшой: не более шести миль в длину и нескольких миль в ширину. Посередине тянулась цепочка невысоких гор, склоны которых были покрыты сахарным тростником. Большой дом (по словам Дианы, так плантаторы называли свои жилища) стоял на холме в северной части острова. Это был каменный двухэтажный дом в английском стиле, на балконах цвели невероятно яркие, как показалось Лайонелу, цветы.
— Начал строить дом мой дед, а заканчивал — отец, — объяснил Люсьен. — Камень — из нашего карьера, а мебель настоящая английская. На это отец истратил целое состояние.
— Дом очень внушительный, — искренне сказал Лайонел.
* * *
Диана привела мужа в свою комнату.
— Тебе здесь нравится?
Лайонел осмотрелся. Спальня представляла собой помещение с высокими потолками, белыми стенами и спартанской мебелью. Граф покачал головой.
— Это твоя комната? — Жена утвердительно кивнула, и он прибавил: — Ни одной рюшки или розовой оборки.
— Стены из камня, поэтому внутри прохладно. — Она подошла к французским окнам и распахнула их. — Здесь балкон. Как видишь, Лайонел, я выращиваю цветы.
Лайонел следом за женой вышел на широкий балкон, который проходил по углу плантаторского дома. Здесь были самые разные цветы: таких красивых Лайонел еще никогда не видел. С балкона открывался вид на Карибское море, игравшее всеми оттенками синего цвета.
— Я сама вырастила эти цветы, — сказала Диана. — Когда я уезжала, Дидо поклялась, что будет заботиться о них. Она сдержала слово.
Лайонел вдохнул чистый, солоноватый воздух Карибского моря. Отсюда не были видны поля сахарного тростника, только склоны гор мягко спускались к белому песку морского берега. По правде говоря, море было очень близко, на расстоянии примерно ста футов, и до дома доносился тихий шум прибоя.
— Мне нравится, когда окна открыты, — медленно прибавила Диана. Она улыбнулась Лайонелу: — И я не люблю розовые оборки.
Молодой человек вдруг вспомнил, как в туманном Лондоне девушка, съежившись, сидела у камина, и ему стало жалко ее. Здесь Диана казалась прекрасным драгоценным камнем, который снова обрел свою роскошную оправу. Теперь Лайонел не знал, что делать.
93 
