Последние отзывы

  140  

— Вам следует лучше владеть правой рукой, держать ее спокойнее и увереннее. Вот, позвольте, я покажу.

Он учил ее до тех пор, пока не почувствовал, как холод просачивается сквозь его плотную зимнюю одежду. Должно быть, она замерзает, подумал Рольф, делая шаг назад.

— Довольно, миледи. Мои старые кости нуждаются в тепле. Пора им погреться у огонька.

— И подогретый эль согревает неплохо! — воскликнула счастливая Кассия. — Тебе, Эвиан, это тоже не повредит.

Мальчик взял ее лук и кожаный колчан под мышку, будто это он так долго и упорно практиковался в стрельбе из лука. Рольф сказал ему только, что миледи хочет сделать сюрприз мужу.

Кассия вошла в большой зал. На лице ее сияла довольная улыбка. Накануне вечером Грэлэм вернулся из поездки в Крэнделл. Он не просил ее сопровождать его, и она ничего не сказала. Зато это дало ей возможность целую неделю практиковаться в стрельбе из лука. При этом она могла не беспокоиться, что он застанет ее за этим занятием. Глядя на мужа, она вдруг почувствовала глубокую пьянящую радость. Он выглядел сильным, великолепно сложенным образчиком мужской породы с этими его густыми черными волосами, взъерошенными не то ветром, не то быстрой ездой. Но лицо ее мгновенно побледнело и утратило веселое выражение, когда он грубо спросил ее:

— Где ты была?

Кассия опустила глаза. Де Моретон был так занят с Блаунтом, она и не подумала, что он заметит ее отсутствие, и потому позволила себе посвятить час стрельбе из лука.

— Не желаете ли глинтвейна, милорд? — спросила она с опаской.

— Чего я желаю, так это получить ответ на свой вопрос.

Юная леди тотчас же вздернула подбородок:

— Я гуляла в саду.

Она заметила явное недоверие на его лице и поспешила добавить:

— Со мной был Эвиан. Я выбирала место для груш, которые собираюсь посадить весной.

Грэлэм гадал, почему она лжет. Черт возьми. Груши!

— Иди погрейся, — сказал он голосом, охрипшим от волнения за нее, — у тебя нос покраснел от холода.

Она охотно подчинилась, дав указания служанкам принести глинтвейна.

— Как сэр Уолтер? — Она радовалась, что Грэлэм оставил ее в покое. — Что он делал в Крэнделле и как-там дела?

Ей было трудно скрыть неприязнь, которую она питала к сэру Уолтеру.

— Пожалуй, он слишком прижимает крестьян, но я не сомневаюсь, что в конце концов все уладится.

Кассия надеялась, что Сэр Уолтер покажет Грэлэму свое подлинное лицо, но, судя по всему, пока этого не произошло.

— Ты видел послание от герцога Корнуоллского?

— Да, и оно меня встревожило. Он пишет о том, что стареет. С возвращением и восшествием на трон Эдуарда герцог мог бы снять с себя всякую ответственность и наслаждаться жизнью.

— Но его больше не гнетет ответственность, а только это и помогало ему сохранять молодость. Иногда я думаю, что Жоффрей и его интриги помогают моему отцу сохранять здоровье, хотя я и молю Бога, чтобы это оказалось неправдой.

— Будем надеяться, что твой отец достаточно занят, чтобы продержаться зиму. Если Жоффрей что-то замышляет, он не решится выступить до весны.

— Как я хочу, чтобы Жоффрей забыл о своем разочаровании! Я не вынесла бы мысли о том, что Бельтеру что-то угрожает.

Она подвинулась к огромному камину и теперь смотрела на пляшущее в нем пламя. Отец и Бельтер — это были две постоянные величины и две главные заботы в ее жизни. Жоффрей всегда казался ей опасным, но Бельтер и отец были ее прибежищем, даже теперь, если бы Грэлэм не пожелал оставить ее при себе. Из глаз Кассии выкатились две слезинки и поползли вниз по щекам. У нее не было сил смахнуть их.

— Перестань лить слезы, — раздраженно сказал Грэлэм, — ты не дитя, и нет причины пугаться из-за Жоффрея.

Даже ему самому его тон показался слишком грубым и жестоким. Как ни странно, он смутно представлял, что чувствует она. И мысленно выбранил себя, когда она подняла к нему лицо и беспомощно посмотрела на него.

Грэлэм сгреб жену и прижал лицом к своей груди, к своей теплой от близости тела рубахе.

— Тише, — сказал он гораздо нежнее, стараясь разгладить своими сильными пальцами сведенные судорогой мышцы у нее на плечах.

И тотчас же почувствовал, как тело его омыла волна желания. Он прекрасно знал, что такое похоть, но то, что он чувствовал к Кассии, было смягчено какими-то другими эмоциями, столь глубокими и сложными, что ему даже не хотелось разбираться в них. «Черт бы ее побрал», — думал Грэлэм, крепче прижимая жену к себе. Во время своего пребывания в Крэнделле он перепробовал нескольких служанок в надежде на то, что они вытеснят из его тела лихорадку, вызванную Кассией, и сотрут ее образ из его памяти. Но после того как животный голод бывал удовлетворен, он лежал без сна, глядя в темноту, в то время как женщина, угождавшая ему, блаженно спала рядом.

  140