104 
— Ты считаешь, что четыре мальчишки сумели сохранить хладнокровие, оказавшись с мертвой девушкой на руках?
Карен скрестила ноги и разгладила юбку. Она заметила, что Фил посмотрел на них, и почувствовала, как потеплело внутри. Причем не от выпитого рома.
— В том-то и вопрос.
— И каков же ответ?
— Когда ты прочтешь их показания, то увидишь, что показания одного отличаются от всех остальных. Это показания студента-медика Малкевича. Он сохранил холодную голову и отчитывался как настоящий врач. Расположение его отпечатков пальцев на руле свидетельствует, что он был последним, кто вел «лендровер». И он входит в число тех троих, чья группа крови соответствует обнаруженной сперме. Сперма вполне могла принадлежать ему.
— Что ж, хорошая теория.
— Думаю, что в честь нее нужно пропустить еще порцию. — На этот раз Карен заказала выпивку. — Беда любой теории в том, что она нуждается в подтверждении уликами, — продолжала она, когда ее стакан вновь наполнился. — А улик-то, то бишь вещественных доказательств, у меня нет.
— А как насчет этого незаконного ребенка? У него ведь есть где-то отец. Что, если это был он?
— Мы не знаем, кто он. Брайан Дафф держит рот на замке, а с Колином я еще не успела побеседовать. Но Лоусон намекнул мне, что это может быть парень по имени Джон Стоби. Он уехал из города незадолго до рождения ребенка.
— Он мог вернуться.
— Именно это искал Лоусон в файле: успела ли я что-то выяснить в этом направлении. — Карен пожала плечами. — Но если даже он вернулся… Зачем ему убивать Рози?
— Может быть, он продолжал ее любить, а она его знать не хотела.
— Я так не думаю. Ведь этот парень уехал из города, потому что Брайан и Колин его избили. Он не похож на героя, который вернется за своей утраченной любовью. Но мы заглянем под каждый камень. Я послала запрос в участок по месту его жительства. Там с ним побеседуют.
— Ладно. Ему придется вспомнить, где он был декабрьской ночью двадцать пять лет тому назад.
— Я знаю, — вздохнула Карен. — Но по крайней мере ребята, которые будут с ним беседовать, поймут, что он собой представляет. Мог ли это быть он? Я все равно ставлю на Малкевича, одного или с дружками. Ладно, хватит о работе. Не хочешь ли доесть карри? И закусить индейкой?
Когда Алекс вошел в оранжерею, Брилл вскочил на ноги так стремительно, что едва не опрокинул свой бокал красного вина.
— Алекс, — нервно воскликнул он.
Как быстро мы переносимся назад во времени, когда что-то выбивает нас из привычной жизни и забрасывает в общество тех, кто составлял наше прошлое. Возникшая мысль удивила самого Алекса своей точностью. Он не сомневался, что Брилл был уверенным в себе и компетентным профессионалом. У него была утонченная жена, с которой он обсуждал утонченные материи, о которых Алекс имел лишь смутное представление. Однако, оказавшись лицом к лицу с другом и поверенным своей юности, Брилл вновь превратился в нервного уязвимого подростка, всем своим видом взывающего о помощи.
— Привет, Брилл, — устало проговорил Алекс, почти падая в кресло напротив и наливая себе вино.
— Хорошо долетел? — Улыбка Брилла была чуть ли не просительной.
— Долетел, а это уже хорошо. Линн занимается обедом, она подойдет через минуту.
— Мне жаль, что я так свалился на вас нынче вечером, но мне нужно было приехать в Файф, чтобы кое с кем повидаться, а завтра мы отбываем во Францию, так что это была единственная возможность…
«Вовсе тебе не жаль, — подумал Алекс. — Ты просто хочешь успокоить свою совесть».
— Обидно, что ты не узнал раньше про болезнь невестки. Тогда ты бы смог полететь со мной в Сиэтл. Верд там был. — Голос Алекса прозвучал обыденно, но он хотел, чтобы его слова уязвили Брилла.
Брилл выпрямился в кресле, отказываясь встретиться глазами с Алексом:
— Я знаю. Ты думаешь, что я тоже должен был быть там.
— Да, думаю. На протяжении десяти лет Зигги был одним из лучших твоих друзей. Он стоял за тебя. Вообще, за всех за нас. Я хотел отдать долг его памяти и считаю, что ты тоже обязан был это сделать.
Брилл провел рукой по волосам. Они все еще были густыми и волнистыми, хотя седина уже в них проблескивала. Это экзотически выделяло его среди шотландцев его возраста.
— Я просто не гожусь для подобных вещей.
— Ты всегда был ужасно чувствительным.
Брилл бросил на него раздраженный взгляд:
104 
