57 
Она полностью отдалась ему, молчаливо перенеся боль расставания с девственностью, и полюбила его.
«Навсегда», — шептала она ему.
Как странно, пристально глядя на него, думала Байрони. Он по-прежнему выглядел как ангел, и этого не изменило даже то, что ей все стало известно. Но от нее не ускользнуло отражение боли в его глазах.
— Могу я спросить, каковы ваши намерения? — вежливо, почти равнодушно спросил он.
— Я ничего не намерена делать. Буду молчать, если вы освободите меня от этого похожего на фарс брака, и…
Чувство облегчения улетучилось, и лицо Айры окрасилось гневом и недоверием.
— Это шантаж?
— Вы должны продолжать переводить моим родителям ту же сумму денег, что ежемесячно посылаете теперь. И дело вовсе не в том, чтобы я пеклась о своем отце. Просто, перестав получать эти деньги, он, боюсь, быстро набросится на мою мать. А я не хочу, чтобы он ее бил.
— Это все, чего вы хотите? — спросил он, отворачиваясь от Байрони. «Не верь ей», — говорил он себе.
— Да, все.
— Что вы имеете в виду под словом «освободите»?
— Я все продумала. Я намерена уехать из Сан-Франциско, создав впечатление, что покинула мужа и своего.., ребенка. Вашу тайну я не открою.
Он снова повернулся к ней лицом, мучительно соображая. Глаза это очень хорошо выдавали.
— Я не шантажистка, Айра, однако я попрошу у вас, скажем, сотню долларов. Как вы знаете, у меня совершенно нет денег. И я сомневаюсь, что могу уехать далеко от Сан-Франциско, даже если продам всю купленную вами одежду. Не думаю, что разумно продавать то колье, которое вы подарили на Рождество.
Кто-нибудь сможет узнать его, удивиться и задавать нежелательные вопросы.
— Я вижу, вы все тщательно продумали.
— Да, именно. Только этим я и занималась последние три дня. Я не хочу вам зла, Айра. Правда, я не понимаю ваших.., чувств к Ирен, ни ее к вам. Но не мне вас судить.
Да и как ты, дурочка, можешь быть им судьей?
— И еще одно, Айра. Я решительно намерена защищать свою мать. И если узнаю, что вы прекратили посылать им деньги, я погублю вас.
— Я подумаю, — наконец произнес он.
Не сказав больше ни слова, Байрони вышла из кабинета. Она закрыла за собой дверь и бессильно прислонилась к ней. Она дрожала. Чего она ожидала от него? Криков ярости? Попыток оправдать перед нею свою связь с сестрой? Айра.., законченный, безупречный джентльмен… Все в Божией власти.
Байрони вышла из дома и отправилась верхом в сторону океана. Дождя не было, но дул сильный ветер, и она чувствовала, как песчинки хлестали ее по лицу и резали глаза. Она не удивилась, когда увидела там его, верхом на арабском жеребце, тихого и одинокого.
— Привет, Брент! — поздоровалась она, сожалея о том, что его вид вызвал у нее такую боль. Его густые волосы разметал резкий океанский ветер, а глаза впились в нее.
Он помолчал, изучая ее лицо.
— Поправились? — спросил он наконец.
— Да, я себя чувствую отлично, только немного кашляю. — Она соскользнула со спины Колючки и пошла к воде. Байрони поддела ботинком раковину, подняла ее и принялась сосредоточенно рассматривать ее розовые полоски, прекрасно понимая, что он стоял за спиной.
Она медленно повернулась.
— Я надеялась встретить вас здесь. — Ведь я вижу тебя в последний раз. — Хотела еще раз поблагодарить вас за вашу заботу.
— Вы не дали мне выбора. Не мог же я оставить вас в грязи.
— — Да, — заставив себя улыбнуться, согласилась она. — Думаю, не смогли бы.
— Вы по-прежнему не хотите рассказать, что же произошло?
— Не могу.
Но так хочу. Боже, как хочу!
Брент отвернулся от нее, похлопывая плеткой по бедру. Он как одержимый приезжал сюда два дня подряд. И ничего не мог с собой поделать.
— Удалось ли вам правдоподобно солгать вашему дорогому мужу?
— Я приготовила несколько объяснений, но они не пригодились. Никто так и не узнал, что я отсутствовала.
— Не забывайте их. Держу пари, они могут пригодиться вам в будущем.
— Для чего?
Брент готов был вытрясти из нее душу.
— На тот случай, когда вы заведете себе нового любовника, миссис Батлер.
Байрони размахнулась и сильно ударила его по щеке.
Он вернул ей пощечину. Байрони задохнулась — больше от удивления, чем от боли, хотя щека ее горела.
— Черт вас побери! — выдохнул он, хватая ее в объятия. Он исступленно целовал ее, не как любовник, а словно в наказание, потеряв голову от ярости. Она чувствовала его пальцы в волосах, нежные губы на подбородке, щеках и глазах. Он пожирал ее. Клеймил ее поцелуями.
57 
