Особенно,... 
62 
«Юнец!» – облегченно мелькнуло в голове, тело наполнилось спокойствием: сейчас он убьет этого мальчишку, и в отряде появится еще одно копье. Рогатина метилась в грудь – Биргер повернулся правым боком, выдвинул вперед меч, готовясь отпихнуть смертоносный наконечник в сторону, чтобы обратным ударом перерубить коню горло. Однако князя не зря обучали лучшие дружинники и воеводы – в последний момент он поддернул копье чуть-чуть вверх, и оно оказалось на вершок перед переносицей врага. Тот дернул головой в сторону, не успевая вскинуть тяжелые меч и щит, – наконечник чиркнул свена по щеке, резанул ухо и ударил во внутреннюю сторону шлема. Страшный рывок швырнул голову врага назад – так, что хрустнули, подобно ломаемой лучине, позвонки. Ремень под подбородком лопнул, шлем сорвался и отлетел к самой Неве, но воина все равно откинуло на несколько шагов назад, да так, что он сбил с ног двух кнехтов.
– Швеция!!! – Слева на князя кинулся долговязый схизматик. Александр, спасая ногу, подставил под удар клинка свой щит, рванул поводья, пытаясь повернуть скакуна для копейного удара.
– Умри! – Яков наконец нагнал князя, наклонился с седла, пытаясь вонзить свой меч в обманчивую беззащитность бархата. Пиггинг чуть повернулся, и остро отточенный булат, распоров ткань, бессильно скользнул по спрятанным под ним стальным пластинкам.
Русский ратник, не ожидавший, что оружие так легко провалится вперед, потерял равновесие, начал заваливаться с седла, и швед с удовольствием добил его, рубанув чуть ниже шеи. Однако потерянных на быстротечную схватку мгновений хватило, чтобы князь повернул коня и со всей силы ткнул врага рогатиной. Прямого копейного удара бригантина не выдержала, и холодная сталь вошла Пиггингу Длинному в сердце.
Александр отпустил засевшую во вражеском доспехе рогатину, выхватил меч.
– Ой, мама, мамочка… – воя от боли,[43] крючился на земле полоцкий ловчий.
– Живой?! – обрадовался князь и принялся рубить последних кнехтов, все еще путающихся в ткани шатра.
Тем временем Дидрик, подхватив раненого стурмана на руки, понес его к ближайшему кораблю. Прикрывая толстяка, к берегу медленно пятились, выставив копья, последние полтора десятка сохранивших выдержку шведов. Заметив это безобразие, в погоню кинулся Миша, но никто из новгородцев его порыва не заметил и не поддержал. Всадника благополучно опрокинули в воду, и пока он, отчаянно ругаясь, барахтался в вязком иле, воины забрались на борт. Шнек с раненым военачальником тут же отошел от берега, а следом за ним стали отваливать от залитого кровью наволока и остальные корабли.
Провожая их, князь с окровавленным мечом в руках въехал в реку почти по брюхо коня, словно боялся от пришедших из-за моря разбойников какого-нибудь подвоха. И лишь когда последний шнек скрылся за излучиной реки, он снова выбрался на берег, спешился, опустился на колени и поцеловал освобожденную землю.
Кардинала Гемонда шведы подобрали немного ниже Охты, впадающей в Неву с северной стороны. Священник поднялся на борт, окинул взглядом окровавленных людей, что отдыхали на скамьях для гребцов, и, не задавая никаких вопросов, встал на носу корабля.
– Швеция! – простонал стурман Биргер, качнул головой из стороны в сторону. – Швеция, вперед!
Он взмахнул рукой, ударился ею о лавку и открыл глаза.
– Слава Господу, ты жив, брат мой, – перекрестился Дидрик и с силой дернул себя за бороду. – Клянусь святой Бригиттой, твои позвонки трещали так, что я не надеялся снова увидеть твою голову на плечах.
– Что случилось? – Сын Миннешельда приподнялся на локтях, оглядываясь.
– Русский князь едва не оторвал тебе голову, – охотно сообщил рыжебородый, – но Бог оказался на твоей стороне, и все обошлось парой царапин.
– Куда мы плывем?
– Русские разбили нас, брат, – пожал плечами Дидрик. – Приходится драпать. Хорошо хоть, они пришли без ладей, и нас никто не преследует.
– А-а-а! – Стурман разглядел на носу фигуру кардинала, вскочил, выдернул меч из ножен своего рыжебородого друга, подбежал к монаху и со всего размаха снес ему голову…
Не снес – в последний момент рука подвернулась, клинок прошел чуть выше головы. Биргер ударил еще, со всей силы, меж лопаток – но опять сталь отклонилась и проскочила мимо. Он рубанул вновь – и вновь промахнулся. Казалось, что папский посланец окружен неким коконом, по которому соскальзывает оружие, опасное для кардинала.
62 
