— Как я рад, что встретился с твоей подругой, моя маленькая. А ты давно с ней знакома?
— О, много, много недель, — весело отвечала Хадия. — Мы ходим есть мороженое на Чок-Фарм-роуд и в кино, Барбара приходила даже на мой день рождения. Иногда мы ездим в Гринфорд проведать ее маму. Нам всегда так весело, правда, Барбара?
— Какое приятное совпадение, что вы оказались в одном отеле в Балфорде-ле-Нез, — многозначительно заметил Муханнад.
— Хадия, — обратился к дочери Ажар, — Барбара только что вернулась в отель, и, мне кажется, ты перехватила ее по дороге в номер. Если вы…
— Мы сказали ей, что едем в Эссекс, — Хадия дружески сообщала дяде все подробности. — Мы должны были сказать ей об этом потому, что я оставила ей сообщение на автоответчике. Я пригласила ее покушать мороженое и не хотела, чтобы она решила, будто я забыла об этом. Поэтому я пошла к ней в домик и объяснила ей все, а когда за мной пришел папа, мы сказали, что едем на море. Но только папа не сказал мне, что вы живете здесь. Он приготовил мне сюрприз. А вот теперь ты можешь познакомиться с моей подругой Барбарой, а она может познакомиться с тобой.
— Знакомство уже состоялось, — сказал Ажар.
— Да, но, по-моему, не так скоро, как могло бы, — заметил Муханнад.
— Послушайте, мистер Малик, — решилась заговорить Барбара, но сразу замолчала, увидев приближающегося Бэзила Тревеса.
Он шел из бара своей обычной суетливой походкой, сжимая в руке кипу заказов на ужин и чтото мурлыча на ходу. Однако, увидев Барбару в обществе пакистанцев, он мгновенно смолк.
— А! Сержант Хейверс, — радостно воскликнул он. — Вам звонили. Три раза, один и тот же мужчина. — Он как-то по-особому посмотрел сперва на Муханнада, затем на Ажара, а потом добавил таинственно, но непререкаемо авторитетным тоном, который подчеркивал, что он является соотечественником, помощником и лучшим другом скотленд-ярдовского детектива: — Послушайте, сержант. Этот немец оставил номера двух своих телефонов, домашнего и рабочего. Я записал их и оставил в ящике стола в вашем номере. Если вы подождете минуту, то я…
Он со всех ног понесся за своим листком, а Муханнад снова заговорил:
— Кузен, надеюсь, мы поговорим позже. Хорошего тебе вечера, Хадия. — Его лицо разгладилось и стало мягче от этих слов; он бережно и нежно обнял девочку, нагнулся и поцеловал ее в голову. — Я очень рад, что мы наконец-то встретились.
— А ты еще придешь? А я смогу увидеть твою жену и мальчиков?
— Обязательно, — улыбнулся Муханнад. — Как только я покончу с делами.
Простившись со всеми общим поклоном, он направился к выходу, и Ажар, бросив быстрый взгляд на Барбару, последовал за ним. Барбара слышала, как он, уже стоя в дверях, настойчиво окликнул своего кузена:
— Муханнад, постой!
Интересно, как он будет объясняться с Муханнадом, подумала Барбара. Да, для всех присутствующих ситуация сложилась — хуже не придумаешь.
— Вот и я. — Бэзил Тревес вернулся и трясущейся рукой протянул Барбаре листок. — Он исключительно вежливо общался со мной по телефону. Для немца это просто удивительно. Вы отужинаете у нас, сержант?
Она ответила, что отужинает.
— Садитесь с нами, садитесь с нами! — закричала обрадованная Хадия.
При этих словах девочки вид у Тревеса стал еще менее радостным, чем утром в понедельник во время завтрака, когда Барбара на его глазах перешла тот невидимый барьер, который хозяин отеля воздвиг между белыми и цветными постояльцами. Он потрепал Хадию по голове. Он смотрел на девочку как-то странно: взгляд вроде бы добрый, но с оттенком брезгливости — так обычно разглядывают маленьких пушистых котят, которые, если взять их на руки, вызывают острый приступ аллергии.
— Ну конечно, дорогая моя, — с готовностью сообщил он, подавляя при этом отвращение во взгляде, — она может сесть где захочет.
— Ну и отлично! Отлично! — Преисполненная радости Хадия запрыгала куда-то в сторону, и через несколько мгновений Барбара услышала, как она щебечет с миссис Портер в баре.
— Это полиция, — таинственным полушепотом произнес Тревес, указывая на листок в руке Барбары. — Я не хотел говорить обо всем при… этих двоих. С иностранцами надо всегда быть настороже.
— Вы правы, — согласилась Барбара. Она с трудом сдерживала себя: ей хотелось треснуть Тревеса по роже, да так, чтобы он на ногах не удержался. Внутренне клокоча, она быстро пошла по лестнице в номер.