50 
Доктора звали Лучано де Каль, и это имя было смутно знакомо Брунетти; помнится, он учился в одном классе с неким де Калем, только того звали Франко и впоследствии он стал ювелиром. Брунетти позвонил доктору и, представившись, объяснил причину своего звонка. Де Каль подтвердил, что Роберто был его пациентом большую часть жизни с тех самых пор, как ушел на пенсию их прежний семейный врач.
Когда Брунетти начал расспрашивать доктора о состоянии здоровья Роберто в течение последних недель перед исчезновением, тот извинился и сказал, что ему надо найти медицинскую карту мальчика. Он пояснил, что Роберто приходил к нему на консультацию за две недели до того прискорбного случая; жаловался на общее недомогание и непрекращающиеся боли в животе. Сначала доктор де Каль подумал, что это колики, которым Роберто был подвержен с детства, особенно с наступлением холодов. Но когда выписанное им лекарство не помогло, де Каль предложил ему сходить к специалисту.
– Ну и как, он был у специалиста? – спросил Брунетти.
– Понятия не имею.
– Как так?
– Я дал ему координаты доктора Монтини, а сам вскоре после этого ушел в отпуск и уехал в Таиланд. Когда я вернулся, Роберто уже был похищен.
– А вам впоследствии представился случай обсудить с доктором Монтини состояние здоровья Роберто?
– Нет. К сожалению, я не знаком с ним лично; мы всего лишь коллеги.
– Понятно, – протянул Брунетти, – а вы можете дать мне номер его телефона?
Де Каль положил трубку; через некоторое время он вернулся и продиктовал номер.
– Это в Падуе, – объяснил он Брунетти, – Монтини принимает в Падуе.
Брунетти поблагодарил его и спросил:
– Так вы подумали, что это колики, Dottore?
В трубке раздался шорох перелистываемых страниц.
– Да, поначалу было похоже на то, – в трубке снова послышался шорох, – вот, у меня здесь записано, что он приходил ко мне три раза в течение двух недель: первый раз – десятого сентября, второй раз – девятнадцатого, и третий – двадцать третьего сентября.
Стало быть, последняя консультация состоялась за пять дней до похищения, которое произошло двадцать восьмого сентября.
– Ну и как он вам показался? – поинтересовался Брунетти.
– Вот у меня здесь пометка, что он показался мне встревоженным и напряженным, но, если честно, я толком уже не помню.
– А каким он был, по вашему мнению, доктор? – неожиданно спросил Брунетти.
Де Каль помолчал, собираясь с мыслями, затем ответил:
– На мой взгляд, в нем не было ничего необычного, выходящего за рамки…
– За рамки чего? – уточнил Брунетти.
– За рамки представителя своего класса, своего круга, если так можно сказать.
Брунетти вдруг вспомнил, что его бывший одноклассник Франко был фанатиком-коммунистом. Такого рода вещи не редкость в богатых семьях, и поэтому он решил уточнить:
– Вы имели в виду: он был богатым бездельником?
Доктор де Каль вежливо рассмеялся в ответ на замечание Брунетти.
– Да, полагаю, именно так. Бедняга, а ведь он был неплохим парнем. Я знал его с десяти лет, так что получается, я знаю о нем практически все.
– Например?
– Например, то, что в нем не было, как бы это сказать… ничего выдающегося. Мне кажется, отец был им недоволен; его раздражало, что Роберто такой тугодум.
Брунетти почувствовал, что де Каль чего-то недоговаривает, и решил ему помочь:
– Совсем не как Маурицио, не так ли?
– Маурицио?
– Да.
– Вы с ним встречались? – спросил де Каль.
– Всего один раз.
– Ну, и что же вы о нем думаете?
– Про него не скажешь, что он тугодум.
Де Каль рассмеялся, и Брунетти тоже не смог сдержать улыбки.
– Он тоже ваш пациент, доктор?
– Нет, только Роберто. На самом-то деле я врач-педиатр, но Роберто продолжал ходить ко мне, даже когда уже вырос, и у меня так и не хватило духу предложить ему сменить лечащего врача.
– Пока не зашла речь о докторе Монтини, – напомнил Брунетти.
– Да-да, как бы там ни было, я понял, что это не колики. Я подумал, что это может быть болезнь Крона – вот, у меня здесь даже сделана пометка. Вот почему я и послал его к Монтини. Он считается лучшим специалистом по этой болезни во всей округе.
Брунетти уже где-то слышал об этой болезни, но сейчас едва ли мог вспомнить о ней что-нибудь вразумительное.
– И каковы же ее симптомы? – спросил он.
50 
