Особенно,... 
70 
Ларен задула масляную лампу, и комната погрузилась в темноту. Меррик слышал шорох ее платья, но сам не шевелился.
– Очень странную историю ты рассказала. Полагаю, за ней что-то стоит?
– Да нет же, самая обычная сказка, – Ларен прямо-таки слышала, как напряженно думает Меррик, ломая себе голову над загадкой ее происхождения и происхождения Таби. Она решила отвлечь Меррика и поспешно произнесла:
– Летта говорит, она не против, что ты спишь со мной, потому что тебе это полезно. Думаю, она имела в виду, что тебе надо попрактиковаться, хотя, по-моему, ты прекрасно мог бы справиться и без этого. Впрочем, не знаю, наверное, то упражнение, которое ты проделал прошлой ночью, действительно было тебе нужно.
Меррик со свистом втянул в себя воздух. Ага, ей и вправду удалось отвлечь Меррика – хорошо бы только он не придушил ее. Ларен продолжала, не скрывая насмешки:
– Мне представляется, я послужила тебе мишенью, которую пронзил твой мощный меч. Ты попал в цель, но чистой работой это не назовешь, во всяком случае, с точки зрения мишени. Думаю, мечу все равно, лишь бы поразить свою жертву. Однако Летту очень устраивает, что ты потренируешься до свадьбы на моем теле.
– Разума у нее меньше, чем у Таби. – И тут же Меррик проклял самого себя за то, что вступил с Ларен в разговор о Летте. Как он обойдется с навязанной ему невестой, касается только его одного и никого более. – Женщины часто ведут себя как дети, – продолжал он-. Меррик перекатился на спину, со всех сторон его окутывала темнота. Он выдержал паузу, пытаясь промолчать, пропустить мимо ушей подначку, но не справился с собой:
– Что за сравнение пришло тебе на язык? Почему ты называешь себя мишенью, а меня мечом? Ты издеваешься надо мной, ты намекаешь, что мне не хватает навыка в этом деле?!
– Я спрашивала у Сарлы, как это бывает, когда мужчина соединяется с женщиной, и она уверяла меня, что после первого раза это не больно и даже в первый раз ничего, если только мужчина ласков и у него достаточно опыта. Сначала это даже приятно, так сказала Сарла, а потом она замолчала и больше ни слова не добавила. Поэтому я и решила, что тебе, наверное, нужно еще попробовать.
Меррик почувствовал, как в нем закипает гнев, но больше на самого себя, чем на девушку. Он обошелся с ней грубо, неуклюже.
– Тебе все еще больно?
– Да.
– Я не собираюсь пробовать, пока ты не поправишься и сама не захочешь меня и не начнешь разговаривать со мной вежливо. А теперь придержи язык. Ты прекрасно знаешь, что каждым своим словом задеваешь меня, хотя и преподносишь все оскорбления в красивой обертке.
– Я ведь сказала, Меррик, та ночь – единственная. Конечно, жаль, что я так и не узнаю, приятно ли женщине быть с мужчиной, но я не собираюсь слишком сильно привязываться к тебе.
– Вот как? Почему же ты глядела на меня, и глаза у тебя сияли, словно у малыша, которому положили на тарелку яблоко с медом? Я-то интересуюсь тобой лишь постольку, поскольку тело мужчины так устроено: стоит женщине, даже вроде тебя, посмотреть на него, и оно уже готово к бою. Тут я ничего не могу поделать, но я вовсе не хочу снова войти в тебя, вовсе нет, богами клянусь. – Тут Меррик запнулся, понимая, что нет никакой пользы впустую лгать и ей и себе. Он своими руками роет себе могилу, и она поглотит его, если он немедленно не заткнется.
Ларен ничего не ответила, совсем ничего, а Меррик ждал ее слов, не желая больше говорить, боясь проболтаться. Он ждал, пока в полной тишине не различил ее тихое дыхание – Ларен уснула. Так бы и придушил ее! Навыка ему не хватает, видите ли! Он давно уже умеет ублаготворять женщин, об этом позаботились в свое время его отец и прелестная Гуннвор, коснувшаяся его в том самом месте, когда Меррику исполнилось всего двенадцать лет. Неужто он виноват в том, что слишком сильно хотел Ларен и вошел в нее прежде, чем успел подготовить ее? Неужто он виноват?
* * *
На следующее утро хлынул дождь, все оказались заперты в доме, раздражены вынужденным бездельем, мужчины ссорились и дрались, детишки вопили и тузили друг друга с не меньшим рвением, чем мужчины, даже животные бесились, и козленок укусил за ногу одного из людей Торагассона. Клив посоветовал Меррику, не дожидаясь вечера, собрать всех и послушать сказку.
– Ларен очарует их как всегда, – сказал Клив, улыбаясь человеку, которому он вверил свою жизнь, – мужчины перестанут драть глотки, и все головы уцелеют нынче на плечах.
70 
