— Раскрытая засада, — добавил Олег, — это западня уже для того, кто спрятался. Где они, кстати, проходимец? Гляди: обманешь, не вернемся мы — так ты тоже головы враз лишишься. Базан обманщиков не любит.
Холоп согласно кивнул и по-собачьи оскалился, полуобнажив меч.
— Два по сто сажен будет, — махнул в сторону тропы маленький предатель. — Поворот там крутой на тропе. На нем и ждут.
— Отлично… — кивнул ведун, напяливая на голову треух. От прямого удара шапка, может, и не спасет, но от скользящего, или от кистеня — выручит. — Едем?
— Да пребудет с нами милость Сварога, — кивнул богатырь. — Пошли.
Тропинка, уходящая в заросли, была узкой. Однако кони раздвигали грудью ветки кустов, и мужчины без особого труда ехали рядом, стремя к стремени.
— Норманны к лошадям непривычны, — негромко заметил Олег. — А пеший против конного боец слабый.
— Это да, — согласился богатырь.
— Значит, они попытаются как-то нас из седел сразу выбить. Либо сбросят что-нибудь, либо веревку поперек дороги натянут. Или сверху спрыгнут.
— Не спрыгнут, — мрачно пообещал Радул, достал из колчана лук и наложил на него стрелу.
По мере того, как они углублялись в лес, вокруг сгущался сумрак. Кустарник, которому не хватало света, стал заметно реже, а тропинка — шире. Теперь всадники ехали уже не вплотную друг к другу, но тем не менее внимательно вглядываясь в кроны деревьев и невысокий боярышник, надеясь заметить отблеск обнаженного клинка, брони или настороженный взгляд. Но первой в глаза попалась обычная веревка — она была привязана к вытянувшейся над тропой толстой ветке, как раз над поворотом за раскидистый куст ракиты. Путники натянули поводья, остановившись в трех десятках саженей от опасного места.
— За ракитой, что ли, выжидают? — негромко спросил Олег.
— Вон там кто-то есть!
Радул резко натянул лук и пустил стрелу в сторону шелестящего мелкими листочками волчьего лыка. В ответ послышался слабый вскрик. Богатырь выстрелил еще раз, еще, еще. После пятой стрелы нурманы поняли, что ждать бесполезно, и с громкими воплями, ломая кустарник, ринулись вперед.
— Ур-ра-а!!! — Кинув лук в колчан, боярин схватил в правую руку палицу, в левую, вместо разбитого щита, меч и дал шпоры коню. Олег, наклонившись вперед и выставив щит, тоже пустил гнедую в галоп.
Они одновременно врезались в нестройную толпу бородатых варягов. Щит содрогнулся от нескольких ударов, ведун наугад рубанул кого-то справа, двух или трех врагов лошадь сбила с ног грудью. Пробившись сквозь противников, Олег и Радул одновременно развернулись, спрыгнули на землю — разогнаться еще раз места не хватало, а медленно атаковать верхом смысла нет, только лошадей напрасно под клинки подставишь. Хватит и того, что уже трое ползают по земле, не в силах встать.
— Ар-ра! — оказавшийся напротив Олега нурман зло вцепился зубами в край щита, крутанул головой, оставляя на дереве глубокие белые борозды, и ринулся вперед, вскинув над собой меч.
Удерживая саблю внизу, ведун с силой ударил окантовкой в правый край его щита — левая сторона открылась вперед, и Олег тут же кольнул туда своим длинным клинком, отскочил. Скандинав удивленно приоткрыл рот и, как был, с поднятым мечом, свалился набок. Однако на его месте тут же возник другой, на голову выше, с полуторным мечом. Середина неприятно поразила надетая на того римская пластинчатая броня. Ведун попятился, почувствовал спиной горячий бок гнедой и поднял щит:
— Ну, иди сюда, несчастный!
— О-один!
Олег встретил его удар щитом, рубанул в ответ, тоже попав по щиту, снова встретил, уколол. Клинок звучно скрежетнул по пластинам. Нурман довольно расхохотался, попытался уколоть сам. Ведун отбил меч щитом, но при этом на миг открылся и увидел устремленный прямо в лицо край доски. Он попытался откинуться назад, ослабляя удар, тут же ощутил резкую боль в челюсти и, потеряв равновесие, повалился на спину, инстинктивно раскинув руки — теперь уже полностью раскрытый и беззащитный.
Скандинав стряхнул с руки щит, сделал шаг вперед, возвышаясь над Серединым, точно символ смерти, перехватил меч двумя руками, повернул острием вниз, вскинул руки, метясь в грудь:
— О-один!
И в этот миг гнедая, повернув голову, кусила его сзади в шею. Нурман опять взвыл, на этот раз от боли и неожиданности, а ведун, воспользовавшись подаренным мгновеньем, рубанул его по голым коленям. Вскочил, облегченно переводя дух: