... 
35 
– Меня там никто не ждал. Мой отец и его брат были соперниками почти с рождения. Герцог – в нашем доме его называли только так – был старше на десять лет и, очевидно, отличался высокомерием. Мой отец отказывался склониться перед своим братом. Кроме того, у них были разные политические взгляды. Двенадцатилетний мальчик мало в этом смыслил, но отец оставил дневник, в котором одобрял французскую революцию. Он, несомненно, радовался бы, если бы герцогу отрубили голову на гильотине.
– Не может быть!
– Кто знает! Тебе не скучно слушать эту отвратительную историю моей семьи?
– Вся Англия с радостью слушала бы вашу семейную историю, милорд.
Он рассмеялся.
– Что ж, хорошо. Мой отец и его брат герцог ненавидели друг друга, и эта ненависть сказалась и на наследовании титула. Герцог считал своим священным долгом не дать своему безумному брату возможности унаследовать титул. Мой отец слишком неосторожно выставлял напоказ свои революционные убеждения. Рождение каждой дочери, наверное, приводило герцога в ярость, и он вымешал ее на жене. Она становилась суровой и ожесточенной. За это я благодарен ей, потому что из-за нее меня не отправили в Сент-Рейвенз-Маунт. Она поклялась, что не будет жить под одной крышей со мной.
– Как глупо! Если бы она была добра, то ты мог бы стать ей сыном.
Он снова засмеялся.
– Дорогая Крессида… Ты ошибаешься!
Она съежилась, не веря своим ушам.
– Неужели ты думаешь о ней как о любящей матери? Даже герцогиня Арран видела своих детей всего один час в день, пока они не повзрослели настолько, чтобы быть ей интересными. Полагаю, моя тетя уделяла своим детям еще меньше времени. Ее дочери воспитывались в отдельном доме – с рождения и до того момента, когда они пройдут курс обучения. После этого они переезжали в Сент-Рейвенз-Маунт, где каждый день представали перед матерью, чтобы она могла оценить их успехи в постижении хороших манер. Думаю, это не похоже на жизнь в Мэтлоке.
– Не стоит насмехаться. Это, должно быть, не похоже и на жизнь в Корнхоллоусе.
– Да. Но мой отец был безумным республиканцем.
– Твой отец кажется мне более разумным, чем его брат.
– Возможно. Мне говорили, что у моего дяди шла пена изо рта, когда ему сообщили о моем рождении. Подозреваю, что мой отец хотел бы продемонстрировать герцогу шестерых сыновей, чтобы тот от зависти сошел в могилу, но он женился поздно. Моей матери было тридцать пять, когда она выходила замуж. О ней говорили как об умной, независимой женщине.
В его словах Крессида почувствовала глубокую скорбь. Неужели под цинизмом этого человека скрывается перенесенная в детстве боль от потери родителей и страшных унижений?
– Она больше не могла иметь детей?
– Очевидно, нет. После меня у нее было два выкидыша. Мой отец, возможно, позаботился о том, чтобы она не забеременела снова, – жена была дороже для него, чем успех в соперничестве с братом. В конце концов он ведь достиг своей цели – имел сына. Ранняя смерть моего отца, должно быть, стала утешением для герцога и герцогини, но небольшим.
Крессиде хотелось коснуться его, утешить.
– Неужели это была такая ненависть?
– О да. Я однажды встретился с ними в Лондоне. Мне было восемнадцать, и я помню это ужасное ощущение ненависти. Герцог просто смотрел сквозь меня, но герцогиня… Я думаю, она бы вонзила клинок мне в сердце, если бы не боялась виселицы.
Это было настолько чудовищно, что Крессида могла только покачать головой.
– Но у тебя был дом в Ли-Парке?
– Спасибо Пекуортам, эти добрые люди стали моей семьей.
Пекуорты. Крессида вспомнила.
– Леди Энн Пекуорт! Дочь герцога Аррана!
– Ты знаешь ее?
Крессида чуть было не рассмеялась. Она полагала, что могла встречаться с дочерью герцога на каком-нибудь благотворительном мероприятии. Но запомнила она ее именно из-за Сент-Рейвена.
– Я видела тебя с ней в «Друри-Лейн». На премьере «Смелой леди».
«Ты поцеловал ей руку так, что это разбило бы мое сердце, если бы я была настолько глупа, чтобы влюбиться в тебя», – подумала девушка.
Крессида представила перед собой леди Энн и герцога, смотрящих друг другу в глаза, связанных друг с другом, близких. Если у нее до сих пор оставались хоть малейшие мечты об этом мужчине, то теперь она знала, что он уже не свободен.
Она искала в себе жалость к бедной леди Энн, связанной с этим неисправимым распутником. Но не находила.
– Забавная пьеса, не так ли?
35 
