— Так… это… — кашлянул он. — Записано ж: Колай, Мих и Викий.
— А кто узнает? Скажешь, что ты этот самый Викий и есть, — заухмылялся Сурок, поняв, что рыбка заглотила крючок — осталось только осторожно подтянуть к берегу.
— Колай с Михом знают.
— Это уж моя забота — память им замутить. Так что, договорились?
— Ну… вообще-то… можно, конечно, только…
— Вот и отлично. — Сурок встал, довольно похлопал батрака по плечу и ушел в избу.
Цыка машинально взялся за ручку топора, расшатал его и выдернул из колоды. Поглядел на полено, поглядел на небо, где уже проклевывались звезды, плюнул и снова засадил.
Надо теперь как-то с Фессей объясняться. Вот дуры-бабы, ради них же стараешься, и все равно — слезы, упреки… Пойти, что ль, Миха догнать, покуда тот все вино не вылакал?
* * *
Рыска проснулась первой, не сразу поняв, где находится и какое сейчас время суток. То ли смеркалось, то ли светало, ныли спина и затекшая шея, а левое плечо вообще онемело от лежащей на нем тяжести. Девушка возмущенно трепыхнулась, и Альк, мигом очнувшись, выпрямился. Потер щеку, на которой четко отпечатался рубчик Рыскиного воротника.
Улица почти опустела, даже побирушки и бродячие псы исчезли. Редкие прохожие — все в одну сторону — распугивали сизые клубочки пыли; те откатывались к стенам, будто сдутые ветром, но, стоило человеку пройти, снова начинали сновать по мостовой, подбирая насеянные толпой орехи, семечки и пирожные крошки.
«Да это же…» Девушка с писком поджала ноги.
— Ты чего? — недоуменно покосился на нее Альк. Один из «клубков» как раз обнюхивал его пятку, но саврянин лишь досадливо дрыгнул ногой, шуганув нахала.
— Кры-ы-ысы!
— И что с того? Отвыкла за три дня?
— Их много, и я с ними незнакома!
— Надо же, нашлась дама из высшего света, — ухмыльнулся саврянин. — Что, представить вас друг другу по дворцовому этикету?
— Да ну тебя! — набычилась Рыска.
— Это еще немного, — проснулся и Жар. Сел, смачно потянулся. — И мелкие, тьфу. В макопольских подворотнях порой не знаешь, куда ногу поставить, чтоб не на хвост; сбегаются к отбросам, как тараканы. Тут-то чистенько, жиреть им не с чего…
— Вот и хорошо! — Освобожденная девушка вскочила, навсегда зарекшись жить в Макополе. Крысы шарахнулись, но не слишком убедительно. Как будто из вежливости.
Мужчины тоже поднялись, осмотрелись. Гулянье стекло за мост, к боевищу — теперь пели и шумели там. В окнах реденько горели огоньки — домой вернулись только женщины с маленькими детьми да старики, которым сон уже дороже ночных забав.
— Началось? — прислушался Жар.
— Нет еще, — машинально отозвался саврянин. — Двадцать три к одному.
Рыска тоже была уверена, что можно не спешить, но такая точность показалась ей настоящим волшебством.
— Расскажи, как ты это считаешь? — пристала она к Альку уже по дороге к боевищу. Даже вперед забежала, с надеждой заглядывая саврянину в лицо.
Тихий теплый вечер настраивал на благодушный лад, на Алька и то подействовало.
— На чем вы там в веске гадаете? — ворчливо спросил он, как коровий лекарь, которого попросили осмотреть прихворнувшую курицу.
— На рыбьей ветле, — с готовностью сообщила девушка, — на горошинах еще цветных, желтых и зеленых.
— Ну вот представь, что на столе перед тобой лежат две горошины. Желтая — вероятность, зеленая — противоположность.
Рыска хотела спросить, почему именно на столе — неужто ладони мало? — но побоялась разозлить Алька глупым вопросом. Задала более важный:
— А если вероятностей несколько?
— Все рассматривают поочередно, такими вот парами. Необходимо сосредоточится на том, что ты пытаешься угадать, и соотнести это с горошинами. Если совместятся — вероятность события один к одному.
— А если нет?
— Представляешь три горошины, одну желтую и две зеленые. Или две желтые и одну зеленую, если чувствуешь, что вероятность больше противоположности. И так до победного.
— Но их же целая тыща может быть! — изумилась Рыска. Так вот зачем целый стол!
— Больше сотни обычно не считают, и так ясно — пустышка.
— Так ведь пока даже сотню напредставляешь, полдня пройдет!
— Это поначалу. Потом оно машинальным становится, как любой навык, сразу нужное количество перед глазами встает. Хм… — Саврянин заметил кое-что интересное, подошел поближе.