— С тобой поделюсь, — поправилась Рыска.
— Не надо. — Саврянин непроизвольно сглотнул и отвернулся.
— Ну хоть погреешься! — Ответа девушка не дождалась и, слегка раздосадованная, собралась уходить, но вместо этого неожиданно для самой себя спросила: — Слушай, а ты правда раньше… не убивал?
Альк едва заметно вздрогнул, словно Рыске удалось прочесть его мысли, но вместо прямого ответа сварливо сказал:
— А кого я, по-твоему, должен был убивать? И когда, где? В родительском замке? Или в Пристани? Может, по городским переулкам с дубиной промышлять?
— Ну для первого раза у тебя совсем неплохо вышло, — осторожно заметила девушка.
— Не у меня. — Саврянин резко встал и, не дожидаясь Рыски, пошел к костру.
* * *
Первое, что сделали новые хозяева, — наклепали каждому работнику по железному браслету на левую руку. Кольцо было топорное и увесистое, из плохого пористого металла, зато с оттиском ринтарского герба.
— Это вам вместо знака отличия, — пояснил тсецкий кузнец. — Гордитесь!
Цыка со смешанными чувствами покрутил на руке теплое еще кольцо. Хорошо хоть не ошейник надели. Тоже, если подумать, знак отличия — вопрос только, медаль на нем висит или цепь.
— Что ж, драться сподручней будет, — утешил себя Мих, сжимая и разжимая огромный кулачище. Вокруг засмеялись: такими без браслета приложить — перед глазами гербы закружатся.
Переметив работников (кольца избежал только молец, хотя он как раз набивался в «отличники», требуя «очистительных мук для грешной плоти»), начальство подобрело и отпустило их до утра погулять по городу. Не по доброте душевной, а, как понял Цыка из случайно подслушанного обрывка ругани, из-за чьего-то головотяпства, не обеспечившего новичков ни едой, ни ночлегом.
— А кто к рассвету не вернется — кольцо снимем, — пообещал пожилой тсец, грозно выкатив глаза, но все равно никого не напугав. Молодежь так и вовсе расхихикалась.
— Не расклепывая, — пояснил поигрывающий молотом кузнец, разом придав угрозе вес.
Присмиревшие мужики разошлись. У Миха с Цыкой было по горсти меди, и они решили отметить последний вольный день пирушкой, предусмотрительно отделив по нескольку монет и запрятав в лапти.
— Куда пойдем? В «Жареную белку»? — Батраки неплохо знали Макополь, часто ездили сюда с Сурком на рынок.
— Давай лучше в «Кота и кринку», там по вечерам девки пляшут. Гля! — Мих вздрогнул и толкнул Цыку в бок.
— И чего? — не понял батрак, подняв глаза на городскую стену, но ничего интересного там не заметив.
— Стены-то залатаны. И башенки новые насажены.
— Э… Ну да, — подтвердил Цыка.
Городские укрепления отстроили на совесть: тут тебе и высокие зубцы, за которыми можно спрятаться от вражеских стрел, и площадки для баллист или котлов со смолой — пока пустые. Кое-где еще стояли леса, но с виду надобности в них не было. Раньше батраки не обращали на это внимания — ну чинят и чинят, только глядеть надо, чтоб камень или шмат замазки на голову не упал, — а стройка, оказывается, шла полным ходом.
— А зачем тогда народ из весок выдернули, раз все уже готово?
— Повезут же куда-то. — Цыка попытался почесать под браслетом, но палец туда едва пролезал, пришлось подвигать самим кольцом. — Может, в столицу. Если Макополь к этому времени обновили, то ее тем более должны были. Ох, не нравится мне это…
— Вы чего там шепчетесь? — вмешался Колай. — Мне тоже интересно!
Цыка с Михом тоскливо покосились на увязавшегося за ними весчанина.
— Да так — городом любуемся.
Говорить с Колаем о чем-то серьезнее погоды батракам не хотелось. Опять начнет ныть, жаловаться на судьбу и предвещать всякие беды, а по делу — никакого толку. Ему бы к мольцу в служки, вот парочка бы вышла! И прогнать неловко, свой все-таки, и любой чужой в компании получше будет.
Одна надежда, что удастся споить и засунуть поглубже под стол.
* * *
Разговоры у костра постепенно умолкли. Рыска под осипла, да и слушать ее звонкий голосок устали, хотелось чего-нибудь поспокойнее. Кое-кто уже вытянулся на лежаке, но пока не спал, задумчиво глядел на ровное, уютное пламя.
Сытый и подобревший вожак благодушно окликнул Алька:
— Эй, саврянин, может, сыграешь? Или тебя вначале напоить надо?
— У меня гитары нет, — проворчал тот, еще глубже пряча руки под мышки.
— У нас есть! — Лесоруб с готовностью задрал мешковину на одном из возов и вытащил старенькую, облезшую и захватанную до мышиного цвета гитару.