Под конец она изменилась.
Перед тем как пропала.
Учитель встал, убедился, что они одни в комнате.
От нее вдруг стало пахнуть.
Она стала грязной, немытой.
Всего за несколько недель девочка, которая хотела нравиться, опустилась, словно желая оттолкнуть всех от себя.
Школьный двор был пуст, когда Свен Сундквист закрыл дверь, поблагодарив учителя, поделившегося с ним мыслями о девочке, в которой так и не разобрался, но которую помнил лучше, чем других. Направляясь к машине, он размышлял о девочке, бродившей когда-то по этому двору; ей отчаянно хотелось быть замеченной, а ее не замечали, и потому она сбежала, и никто ее не искал, заинтересовались ею только два с половиной года спустя, и не ради нее самой, а в связи с расследованием убийства. Он откашлялся и сперва проглотил то, что двигало им самим, полицией и обществом, а потом стыд, комком застрявший в горле.
Всегда одинаково странно ходить по дому умершего человека.
Кто-то вымыл винные бокалы, стоявшие на столе, заправил постель на широкой кровати, занимавшей большую часть спальни, повесил на вешалку синее зимнее пальто, убрал грязное белье в пластмассовый бак за занавеской ванной комнаты. Кто-то запер утром входную дверь, не подозревая, что сделал это в последний раз.
Эверт Гренс никогда не разговаривал с Лиз Педерсен, никогда не видел ее при жизни.
Сейчас он находился в ее квартире.
Чтобы искать дочь, которой не было здесь так давно.
Красивая квартира в западном Сёдермальме, одинаково близко и к магистралям с оживленным движением, и к зеленым лужайкам и дачкам в Тантулунден. Он приехал с Фридхемсплан, от подъездов, свидетельствующих, как она близко, и сейчас улыбался, чувствуя, что подобрался еще ближе, всего несколько часов отделяли его от человека, который совершил убийство, он был в этом уверен.
Я иду к тебе, к нему, в ваш мир.
На глаз этак восемьдесят квадратных метров, подумал Гренс. Но ему незачем осматривать все. Достаточно ее комнаты, она хотя и не жила там больше двух лет, но это по-прежнему комната четырнадцатилетней девочки, вероятно не тронутая с тех самых пор, как она ушла.
Он вошел, немного постоял на толстом светлом ковре. Кровать с большими подушками и двумя рядами плюшевых мишек, письменный стол с компьютером, уже не слишком современным, продолговатое зеркало в золоченой раме над туалетным столиком, темные гардины задернуты и закрывают вид на задний двор, белый от снега. Она оставила теплый, уютный мир девичьей комнаты и, если догадка Гренса верна, давно уже по-взрослому боролась за выживание в темных туннелях. Комната ждала человека, которого больше не было, человека, который повзрослел больше, чем его окружение, и никогда больше не вернется, не возобновит ту жизнь, которая навеки канула в прошлое.
Тебе некуда бежать, даже сюда ты не можешь вернуться.
Он подошел к зеркалу и туалетному столику, поднял пальцами в пластиковых перчатках пилочку для ногтей, покрытую чешуйками кожи, потом щетку, в которой остались ее длинные темные волоски.
Повернулся к письменному столу, отсоединил клавиатуру от компьютера.
Разворошил аккуратно застланную постель, нашел пару надеванных трусиков, засунутых между спинкой кровати и стеной.
Каждую находку положил в отдельный пластиковый пакет.
На теле твоей мамы была слюна.
Эверт Гренс покинул комнату, что когда-то была для девочки целым миром, обошел остальные помещения квартиры, такой обыкновенной, но уже безжизненной.
Поцелуй.
Он спустил воду в туалете, промыл сливное отверстие в душе, чтобы отсрочить запах, который воцарится здесь вскоре после того, как вода высохнет. Позаботился о мясном фарше, который, похоже, предназначался на обед и должен был оттаять, а теперь плавал на столе в собственном соку. Полил цветы на шести окнах, понимая, что через несколько дней они начнут сохнуть.
Твой поцелуй.
Он видел, как одно из темных окон квартиры Лиз Педерсен медленно исчезало в зеркале заднего вида. Утренний поток автомобилей на Рингвеген двигался рывками, и на перекрестке с Хурнсгатан он почувствовал усталость и поехал прямо, чтобы по Лундагатан и Хёгалидсгатан, минуя нервных велосипедистов, выиграть минуту-другую в веренице автобусов к Лонгхольмсгатан.
— Комиссар Гренс?
— Как она?
Он находился посередине моста Вестербру, когда сигналы его мобильника дошли до медсестры в одном из многочисленных коридоров Софиахеммет.