72 
Янне затормозил большой форд. Тарн неуклюже выбрался из машины, мне удалось вылезти вслед за ним, не треснувшись ни обо что головой.
Вильфред Сандберг поздоровался с нами, профессионально принюхиваясь. Ну ясно, алкоголь.
— Войдем, пожалуй, внутрь, — сказал он поставленно ровным голосом. Ростом он был на полголовы выше меня и путь нам прокладывал, выставив вперед подбородок.
Кабак располагался в полуподвале, где раньше находился склад. Я как-то раньше бывал тут — ресторан крестьянско-тирольского стиля. Тележные колеса под потолком, полки, уставленные начищенными медными котелками, деревянные поварешки на столах. Единственно, чего не хватало, так это официантов, которые бы пели с горловыми переливами.
При входе обычный шведский вестибюль, обитый фанерой и ДСП, с дверями, открывающимися не в ту сторону. Дальше — обычный шведский метрдотель, который приходит в движение лишь тогда, когда видит что-то ему неугодное.
— Кого я вижу, уж не господина ли редактора Тарнандера? — кисло поздоровался он.
Тарн удивленно взглянул на стоявшего перед ним жирного мужчину в длинном метрдотельском одеянии.
— Вы не помните меня, господин редактор? — настаивал занудный голос. — После заседания в Клубе публицистов вы в «Черном ангеле» учинили скандал... и... да вы вроде и сегодня уже сделали почин?
Он приподнялся на цыпочки, принюхиваясь.
Сидевшие за ближайшими столами начали поворачиваться к нам.
Тарн стоял перед жирным метрдотелем бледный, ничего не говоря. Я уже повернулся, чтобы уйти, но тут меня оттеснили.
Вильфред Сандберг, чуть наклонившись над метрдотелем, взял его не торопясь за лацкан двумя пальцами. А другую руку сжал в кулак и поднес его коротышке под нос.
— Ну, ты, — глухо проворчал он, — понюхай лучше вот это.
Потом развернул метрдотеля и подтолкнул в сторону кухни. На мгновение мне даже показалось, что он вот-вот хлопнет его по заду.
А потом прошел к столику у окна и обернулся, потирая руки.
— Это, конечно, забегаловка. Но и единственное место в Швеции, где подают настоящий венский шницель.
Он смял красную бумажку с надписью: «Стол зарезервирован» и швырнул ее в пепельницу. Мы уселись, он перегнулся через стол и спросил меня:
— Что с тобой стряслось?
Я пожал плечами.
— Это имеет отношение к охранным компаниям.
У него было лицо настоящего полицейского — такое, что улыбается только во время отпуска, да и то за границей. Сейчас на нем всего-навсего появилось несколько морщинок возле глаз. Большего проявления радости он продемонстрировать не мог.
— Тарн, — небрежно сказал он, вытряхивая сигареты из пачки, чтобы угостить нас, — может, ты хочешь прогуляться?
Но Тарн плотно уселся рядом со мной.
— Краса и гордость «Утренней газеты», — сказал он мрачно. — Мы самая ее выдающаяся команда. В общем, остаемся.
Официантка в австрийском национальном костюме нерешительно подошла к нашему столу. Вильфред Сандберг поднял палец, размером с банан:
— Три шницеля. Три больших пива, крепкого. Три кофе и счет. — И продолжал, даже не взглянув на нее: — Тарн, ты рассказал своему коллеге, кто я есть?
— Вилле — директор-распорядитель «Службы безопасности», — проговорил Тарн. — Он был при Бертцере руководителем операций в «Сентинел». Конечно, еще раньше он работал в полиции. Мы знаем друг друга... уже черт знает сколько времени.
Я сидел молча, ожидая продолжения. Но дальше стал говорить Вильфред Сандберг:
— Я слышал, что вы копаетесь в деле покупки «Сентинел».
— От кого это ты слышал? — нахально вмешался Тарн. Видно, настроение у него было самое паршивое.
Сандберг покачал головой.
— Странные вы люди, журналисты. Кричите о гласности, о защите источников информации, о том, что никто не смеет копаться в ваших источниках, и если вас, паче чаяния, спрашивают, откуда вы взяли то-то или то-то, так вы так встаете на дыбы, что хоть красней. Но потом... когда жаркое переворачивается... когда становится известно что-то и о вас, так первый ваш вопрос всегда один и тот же: кто раззвонил?
Три большие кружки крепкого пива появились на столе.
— Так вот, я слышал, что вы копаетесь в истории «Сентинел». И мне пришло в голову, что мы можем друг другу помочь.
— Кто начнет? — спросил я.
Сандберг поднял кружку. Морщинки вокруг его глаз стали заметней.
— Вам нужна помощь, — сказал он. — Так что начну я.
72 
