ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  74  

– Алло! Федор? Привет. Короче говоря, готовься. Завтра… нет, послезавтра в путь. Болен? Не переживай, в дороге у меня будет отличная сиделка. Кто? Ты. Шучу. Я уже здоров. Все, все, разговоры потом. Пока… – И отключился, чтобы не слышать радостных воплей будущего напарника.

Глава 13

Поединок

– Или глаза мои врут, или на старости лет я совсем дурнем стал… От скажите мне, хлопцы, это Мусий Гамалея, или я сплю?

– До старости тебе, Иван, точно не дожить, не дадут клятые паны и подпанки, а что касается дурня, так кто ж куренного выберет не сполна разума?

– Мусий! А чтоб тебя!..

– Здоров был, Иван!

– Вот радость-то… Давай почеломкаемся.

– А давай…

Такой диалог происходил возле одного из куреней Олешковской Сечи. Куренной атаман Иван Гусак, грузный, краснолицый, с пышными усами, которые были его гордостью, раскрыл объятия, и побратимы расцеловались. Заслышав имя Гамалеи, к куреню начали постепенно сходиться казаки всех возрастов. Запорожцам старый характерник был известен не меньше, чем какой-нибудь гетман. Он считался живой легендой Сечи.

– Здравствуй, Мусий! Узнаешь?

– Ну-ка, ну-ка… Вот так дела! Максим Собачий Сын! Старый греховодник! Кафу помнишь?

– А то… Были времена…

– Приветствую тебя, Мусий! Доброго здоровья, Мусий! Какими судьбами? – раздавалось со всех сторон.

– Хома Крючок, Петро Зайтава! И вы тут, мои товарищи боевые! А это кто? Неужто Ясько Дигтярь?! С тебя же хан крымский, мне говорили, кожу снял и в бочке засолил. Живой… – Мусий совсем расчувствовался, даже слезы навернулись. – А что, паны-товарищи, в свой курень нас примете?

– Примем, примем! – раздалось дружное.

Иван Гусак приосанился, выпятил широкую, как бочка грудь и сразу стал похож на птицу, от которой он получил свое прозвище. Тем более, что у него был широкий плоский нос – словно клюв.

– В Бога веруете? – спросил он строго у беглецов, которые стояли позади Мусия Гамалеи.

– Веруем, батьку! – дружно ответили казаки.

Гамалея отмолчался. Но с него был другой спрос. Старому характернику ничего не нужно было доказывать и утверждать. Его заслуги перед сечевым товариществом все и так знали, поэтому каждый курень счел бы за честь иметь его в своих рядах.

– В церковь ходите?

– Ходим!

– Тогда перекреститесь!

Казаки начали креститься, а Гусак с удовлетворением улыбнулся – лучшего пополнения куреня и желать не приходилось. Все новоприбывшие молодцы были как на подбор.

– Истинно христианские души, – сказал он с воодушевлением. – Что ж, заходите в курень, располагайтесь, братья наши новые.

– А это наш взнос… – Мусий бросил одному из молодых казаков кошелек, который откликнулся мелодичным серебряным звоном. – Доброе дело нужно обмыть, чтоб не заплесневело.

Сечевики ответили радостным гомоном.

– Лаврин и ты, Панько, смотайтесь в шинок, – приказал куренной атаман. – Принесите горилки и что-нибудь закусить.

– Пусть купят у Лейзера, – сказал Мусий. – Скажете, что вас послал Гамалея. Лейзер хоть и обманет при расчете, но горилка у него всегда отменная.

Курень, в который приняли беглецов во главе с Мусием Гамалеей, назывался Пластуновским. Среди тридцати восьми куреней Запорожской Сечи Пластуновский курень – факт сам по себе удивительный. Все сечевые курени назывались либо в честь атамана-основателя (к примеру, Васюринский, Брюховецкий, Поповичевский), либо по местности, откуда вышли первые запорожцы (Уманский, Полтавский, Каневский). И только Пластуновский курень назывался по роду деятельности казаков, его составлявших.

Деятельность пластунов всегда окутывал покров тайны. Скрываясь, как звери, по тернам и камышам, они умели выть волком, кричать перепелом, ужом проникать в самые узкие лазы, быть бесшумными, как сова-охотница, и питаться всем, что только попадалось им на пути. Пластуны выслеживали врагов, внезапно нападали на них и даже в малом количестве побеждали значительно превосходящие силы противника.

Их нередко путали с казаками-могильниками, устраивавшими свои наблюдательные посты-засады на высоких степных могилах (курганах) и сообщавшими о передвижении татарских чамбулов, а также с характерниками, о которых ходили легенды. Живя вблизи татар, которые главным своим занятием считали набеги на христиан, запорожские казаки всегда принимали меры по охране своих границ от внезапного вторжения. Даже в Олешковской Сечи, будучи практически подданными крымского хана, сечевики не забывали о предосторожности.

  74