Особенно,... 
49 
Что ей делать? Скоро она располнеет, как леди Бреттон. Если она хочет завоевать внимание мужа, надо делать это сейчас. Но если она удовлетворит его, бросит ли он ту, другую женщину? А вдруг у нее не получится? Что, если воспоминания о ночном кошмаре в доме Лайонела все испортят?
Запутавшись в неразберихе мыслей, Элинор уснула раньше, чем Николас поднялся в спальню.
Она проснулась, когда уже рассвело. Николас, улыбаясь, тянул за ленточку, которой были завязаны ее волосы.
— Что ты делаешь? — Моргая, она старалась избавиться от остатков сна.
— Решаю задачку, смогу ли я, если очень постараюсь, закрыть всю подушку твоими роскошными волосами.
Элинор улыбнулась. Николас был похож сейчас на ребенка, увлеченного игрой. Она лежала, неподвижно смотрела на мужа и получала истинное удовольствие, любуясь чистыми линиями его лица, мускулистой шеей, твердым абрисом рта, легкими морщинками в уголках глаз.
Осмелев, Элинор перевела взгляд на сильную, бронзовую от загара грудь. Ее пальцы сами потянулись к его шелковистой коже, но тут Николас снова заговорил:
— Готово. Не двигайся.
— Как же я узнаю, что ты действительно сделал это? — Она постаралась придать своему голосу некоторую игривость. Сердце ее отчаянно колотилось, дыхание перехватывало.
Глаза Николаса заискрились весельем.
— Слово Дилэни. Если ты пошевелишься, то все испортишь.
Потом он наклонился поцеловать ее, и она поняла, что произойдет дальше. «Господи, только бы у меня получилось», — взмолилась Элинор. Как он и просил, она лежала неподвижно, пока его губы колдовали над ее ртом. Ей казалось, что оглушительные удары сердца сотрясают все ее существо.
Николас немного подвинулся, и она положила руку на его сильную горячую грудь. Ее пальцы заскользили по загорелой коже, и это доставило ей истинное наслаждение. Его губы подобрались к мочке ее уха, и тогда ей пришло в голову, что нужно подбодрить его.
— Тебе нравится моя новая ночная рубашка? — спросила она прерывающимся голосом.
— Гораздо больше прежней, — мягко заметил он и скользнул пальцем в низкий вырез к округлости ее груди.
Элинор по-прежнему старалась не шевелиться. Николас спустил шелк с ее плеча и полностью обнажил грудь. На секунду ее руки замерли, и она посмотрела на него. Его пальцы постепенно приближались к соску. Усилием воли она расслабилась, ее руки снова пришли в движение.
Улыбнувшись, Николас склонился к ней. Его губы коснулись ее груди, и тут же невольная дрожь пронзила Элинор.
— Прости, — быстро прошептала она, боясь, что он может принять ее замешательство за сопротивление.
— В чем дело? — удивился он. Элинор не знала, что сказать, — Я… я не… мне нравится то, что ты делаешь…
В его глазах блеснул лукавый огонек.
— Как же это могло случиться, маленькая шалунья, что тебе понравилось?
Элинор хотела приподняться, но вспомнила о рассыпанных по подушке волосах и только сказала:
— Да… думаю, что понравилось.
— Хм… тогда мы продолжим.
Его губы снова начали волшебное путешествие по ее телу, вскоре она обнаружила, что не может оставаться безучастной к его ласкам. Реальность, воспоминания, повседневные заботы непостижимым образом улетучились, вытесненные пылким желанием. Пока, ведомая инстинктом, она гладила его, целовала, кончиком языка легко проводила по бронзовой коже, словно пробуя на вкус экзотический плод, желание набирало силу.
Захваченная водоворотом эмоций, Элинор нечаянно слишком сильно вонзила зубы в плечо Николаса. Он шумно перевел дыхание, и от этого малая толика здравого смысла вернулась к ней.
— Ох, извини! — вскрикнула она.
Он рассмеялся и повернул ее так, что она оказалась над ним, прикрывая его своими волосами словно пологом.
— Ты хочешь?.. — спросил он. Глаза его потемнели от страсти.
— Не… Не знаю…
Все ее тело ныло и болело. Элинор была не в состояния отвести взгляд от его великолепного торса.
Мощное тело Николаса содрогнулось. Он медленно притянул ее к себе и коснулся кончиком языка соска груди, набухшей от желания. Элинор выгнулась и застонала; казалось, она полностью утратила контроль над собой.
— Ты хочешь, — пробормотал он. — Я дам тебе это, только, чур, не кусаться!
Его руки спустились по ее спине к округлым ягодицам. Он сильнее прижал ее к себе, затем медленно вошел в нес, так что она чувствовала каждый дюйм его плоти. Потаенные уголки ее тела, о которых она мало что знала, пробудились к новой жизни. Элинор открыла для себя единение, которого так давно искала. Прежде она никогда не думала, что существуют такие ощущения, боль может быть утонченным удовольствием в той волшебной стране, в которой она и страшилась, и жаждала оказаться.
49 
