66 
«Он потерял сознание, ранен тяжелее, чем я думала?»
– Ребенок спит, охотница, – проговорила Нара, не отрываясь от своего занятия. – Я дала ему глоток вина, чтобы ослабить боль и заставить его уснуть. Он не проснется до утра.
– Спасибо, – поблагодарила ее Бригид и удивилась тому, что ее голос звучал как обычно, хотя она чувствовала себя совершенно разбитой. Затем охотница повернулась к Фагану и с яростью проговорила: – Это тот самый ребенок, в которого стрелял ваш воин. Хорошенько посмотри! Вот кого ты считаешь демоном.
Прежде чем Кухулин успел остановить ее, кентаврийка схватила Фагана за руку и потащила за собой мимо Нары, чтобы он мог ясно рассмотреть Лайэма.
Шестеро охранников грозно двинулись вперед, и охотница набросилась на них:
– Только троньте этого ребенка, и вам придется иметь дело со мной!
– И с гневом всего клана Маккаллан. – Кухулин встал рядом с ней.
Фаган жестом остановил воинов. Шестеро мужчин осторожно отступили назад, но их тут же остановил жесткий голос Бригид:
– Нет уж, идите сюда вместе с вашим мастером. Вы тоже должны увидеть, кого собирались убить.
Защитники замка Стражи нерешительно столпились вокруг Нары и стали разглядывать Лайэма. Ребенок выглядел хрупким, бледным и очень больным. Его круглое личико было залито слезами и вымазано в грязи, светлые волосы падали на закрытые глаза. Одно темное крыло было аккуратно свернуто и прижато к тельцу. Другое, развернутое, лежало на коленях Нары. В нем зияла рваная дыра. Стрела разодрала его, вместо того чтобы аккуратно пробить насквозь. Из сквозной раны все еще лилась кровь, хотя Нара крепко сшивала ее края.
– Если кровотечение не утихнет, то придется прижечь рану, – сказала она, не сводя глаз со своего пациента. – Мне бы не хотелось этого делать. Ожог будет мешать росту мембран крыла. Лайэм слишком юн и вряд ли сможет мужественно перенести мысль о том, что на всю жизнь останется калекой.
– Он выздоровеет? – спросил Кухулин, потому что Бригид потеряла дар речи.
– Одной лишь Богине известно. Но Лайэм молод и силен, – ответила Нара, подняла глаза на Фагана и дружелюбно спросила: – У тебя есть дети, воин?
– Нет. К сожалению, я не одарен таким благословением, – ответил Фаган.
Знахарка перевела взгляд на остальных мужчин, полностью одетых в черное.
– Кто-нибудь из вас является отцом?
Четверо из шестерых кивнули.
– Сыновья или дочки? – спросила знахарка теплым, доверительным тоном.
Воины взглянули на мастера. Тот кивнул, и охранники тут же стали отвечать:
– У меня два сына.
– У меня дочь.
– Три дочери и сын.
– У меня три сына.
Нара улыбалась каждому из мужчин, пока они отвечали.
– Вы поистине благословенны. Скажите, кто-нибудь из вас совершал серьезные ошибки?
Мужчины ничего не сказали, только кивнули.
– Разве вам не было бы очень больно, если бы в этих грехах обвинили ваших детей?
– Было бы, – ответил отец троих сыновей, а все остальные снова молча склонили головы.
– Я молю Эпону, чтобы вы никогда не узнали такой боли, – от всей души проговорила знахарка и снова обратила к Фагану свои невероятные зеленые глаза. – Воин, ты считаешь, что ребенок должен платить за дела отца? – В ее голосе не было злобы или язвительности, лишь вежливый вопрос.
– Нет, – ответил Фаган. – Не думаю.
– Тогда будем надеяться, что мальчик выздоровеет. Если этого не произойдет, то он ответит за грехи деда, которого никогда не знал.
– Мы будем молить Эпону, чтобы Лайэм быстро поправился.
Мелодичный голос Сиары заставил всех воинов обратить на нее внимание. Шаманка грациозно приблизилась к группе мужчин и изящным движением присела перед Фаганом в глубоком поклоне.
– Рада встрече, воины Стражи. Я Сиара, внучка Терпсихоры. Еще я шаманка новых фоморианцев. Приветствую вас от имени моего народа.
Фаган, явно пораженный, широко раскрыл глаза. Красивая крылатая женщина поднялась и улыбнулась ему сияющей улыбкой.
– Я... Мы не ожидали... – Мастер потряс головой, словно пытаясь прояснить сознание. – Всем воинам замка Стражи хорошо известна история войны с фоморианцами. Воплощенная Терпсихора погибла, после того как заразила оспой армию демонов.
– Моя бабушка действительно передала захватчикам эту болезнь, но сама уцелела. Она выжила и после рождения моей матери, – произнесла шаманка сладким звонким голосом. – Не погибли многие воплощения муз и их служительницы.
66 
