38 
– Нам нужно решить ишшо один… хи-хи… важный вопросик. – Микита елейно улыбался.
– Но мне кажется, мы обо всем договорились… – Саюшкин насторожился.
– Почти про все. Осталось главное: скоки я буду иметь?
– Как обычно. Посредник получает десять процентов.
– Это ежели какого-нибудь бобика торгуешь. А тут совсем другой компот.
– И сколько вы хотите?
– Ну, если по старой дружбе… хи-хи… Думаю, пополам будет в самый раз.
– Пятьдесят процентов!? Да вы что!? Побойтесь Бога! Это чистый грабеж!
– Лексей, не будь таким жадным, – осуждающе сказал Москаленко. – Пятьдесят на пятьдесят – и по рукам.
– Ладно, будь по-вашему. Пятнадцать процентов. Только из-за большого уважения к вам.
– Уважение в карман не положишь. Ну, добре, куда тебя денешь. Сорок процентов – это по-божески.
– Двадцать! – Саюшкин кипел внутри. – И точка!
– Сорок, Лексей, сорок… – Микита достал расческу и неторопливо распределил растрепавшиеся волосинки по своей плешивой голове. – И закончим этот базар-вокзал.
– Двадцать пять. – Леха вдруг успокоился, вспомнив, что такое для него какие-то двадцать грамм; хочет Чмо торговаться – пусть его; ублажу урода. – Это предел возможного.
– Обижаешь старика. Мне ведь еще нужно побегать, чтобы найти надежных людей. Сам понимаешь, дело опасное. Ноги вот по ночам ноют… Но если ты настаиваешь… Лады, сойдемся на тридцати пяти.
– Двадцать пять, – уперся Саюшкин. – Двадцать пять!
Он просто не мог быстро сдаться на милость Микиты. Это выглядело бы подозрительно.
А с таким хитрецом, как содержатель непотопляемой "малины", ухо нужно держать востро.
– Вот заладил… Хи-хи… – Москаленко неторопливо встал. – Ладно, куда денешься. Я согласен на мои двадцать пять процентов. Честно скажу – не жирно. Но мы с тобой, Лексей, старые кореша, так что сочтемся.
Саюшкин с почтением склонил голову, соблюдая этикет.
– А теперь наше соглашение нужно обмыть, – между тем продолжал Микита. – Сегодня угощаю я. Когда все сварится, наступит и твоя очередь… хи-хи… Пойдем в зал…
Они беседовали в кабинете хозяина бара, откуда, как рассказывали знакомые урки, можно было смыться по одному из тайных выходов.
Угощение было так себе: бутылка дешевой водки, салат из капусты, ржавая селедка с луком и подозрительные на вид котлеты – похоже, вчерашние. Один гарнир был, как на Саюшкина, настоящей вкуснотищей – горка еще горячей жареной картошки. Тем он и утешился. Микита выпил с ним совсем немного (только пригубил свою рюмку) и ушел на кухню командовать парадом – время было вечернее, и бар постепенно заполнялся народом.
Леха не мог видеть Москаленко, который, вместо раздачи ценных указаний поварам, снова уединился в своем кабинете. Там он вызвал по селектору Шулику и задумался.
Когда на пороге появился его самый близкий помощник, он уже принял решение.
– Вот шо, Петро, есть работа… – задумчиво сказал Микита.
– Так мы… завсегда…
– Ты знаешь Саюшкина?
– А, этот… – Пренебрежительная ухмылка покривила толстые губы Шулики. – Собачий вор. Цуцик. Знаем мы его.
– Ну и как он тебе?
– Тюлька. Мелко плавает.
– Я не про то, – досадливо покривился Москаленко. – Мне это известно. Хочу знать твое мнение, шо он за гусь. Чем дышит.
– Слабак. На сурьезное дело не способен.
– Ты думаешь?
– Знаю. У меня среди ворья своих хлопцев хватает.
– А он может заниматься продажей отравы?
– Кишка тонка, – уверенно заявил Шулика.
– Между прочим, он только шо предложил мне поучаствовать в продаже ста грамм героина. Как тебе такой компот?
– Шоб я сдох… – Глаза швейцара полезли на лоб. – Это скоки грошвы…
– Да, много. Для Саюшкина.
– И чегой он там базлает? Где взяв?
– Звонит, шо в карты выиграл.
– Брешет, як последнее фуфло, – уверенно заявил Шулика.
– Так-то оно так… – Микита задумчиво почесал переносицу. – Но товар-то его. Это точно.
Иначе он не согласился бы дать мне, як посреднику, двадцать пять процентов от суммы.
Теперь его навар будет копеешным. А ежля перекупил у кого-то по дешевке?
– Була у цуцика хата! – с насмешкой воскликнул швейцар. – У него все штаны без карманов. А шо в них носить?
– Значит, перекупить не мог… – Москаленко прикрыл глаза ладонями и надолго погрузился в раздумья; Шулика почтительно помалкивал.
Мало кто знал, что Петра Шулику хозяин бара вытащил из того света. Едва начав работать швейцаром, Петро схлопотал на рабочем месте нечаянную пулю. Требовалась сложнейшая и очень дорогая операция, чтобы Шулика не остался калекой. И тогда жадный до неприличия Микита раскошелился и заплатил врачам пять тысяч "зеленью".
38 
