Особенно,... 
63 
Ну и что теперь, козел? Так спросил себя мысленно Саюшкин, глядясь в зеркало, которое Верка повесила на кухонной стене возле холодильника – чтобы даже во время стряпни наблюдать за своим отражением и разучивать разные эффектные позы. Да, его сожительница была натурой артистической…
Была! Это слово резануло по сердцу как бритвой. Леха неожиданно ощутил даже нечто наподобие раскаяния. Зачем он вообще с Веркой повелся? Зачем приютил под своей крышей? Вот дурень! Жила бы она сейчас ни клятая, ни мятая, кадрила бы мужиков… Эх!
Надо в церкви свечку поставить за упокой, мелькнула мысль. И тут же уступила другим, всполошенным и мятущимся.
А если за квартирой следят? Похолодев от дурных предчувствий, Саюшкин бросился к окну, из которого был виден подъезд, и, прячась за шторой, внимательно осмотрелся.
Будто бы ничего, все спокойно, но кто может дать гарантию, что в многочисленных машинах, стоявших у обочин, не сидят коротко остриженные братки, дожидаясь приказа босса? И тогда его, дурака, возьмут тепленьким и с уже упакованным товаром.
Ноги, Леха, ноги! Нужно уносить ноги отсюда, и чем скорее, тем лучше, в полном отчаянии подумал Саюшкин. Но как быть с Веркой?
Тупик. Вор оказался в тупике. Он чувствовал себя совершенно беспомощным перед злым роком, который настиг его в самый неподходящий момент. Еще никогда ему не было так худо.
Леха погрузился в странное оцепенение…
Очнулся он от своего сомнабулического состояния где-то через десять-пятнадцать минут из-за каких-то странных звуков, доносившихся со стороны входной двери. Стараясь не шуметь, Саюшкин выскочил в прихожую, приник к дверному глазку… и тут же отскочил назад, как ошпаренный, – кто-то снаружи закрыл глазок и, скорее всего, ладонью!
В замке ковырялись отмычкой. А может и ключом. Но потуги воров (воров ли!?) были тщетны – открыть дверь им мешал прочный кованый засов. Леха бессмысленно топтался в прихожей, гадая, кто к нему пожаловал, но ничего так и не придумал. А проверять, спросив, кто там, или выглянуть на лестницу, ему почему-то не хотелось.
Саюшкин в безумной тоске заметался по квартире. Он не знал, кто стоит на лестничной клетке – бандиты или милиция – но то, что неизвестные пришли по его душу, у вора сомнений не было.
Бежать, бежать! Но как? Ведь у него нет крыльев. С этажей можно улететь разве что на жесткий асфальт, но не в пушистое мягкое небо. Леха заскочил в спальню, окна которой выходили на противоположную сторону дома, открыл оконные створки, глянул вниз… Брр! Костей не соберешь. Он почему-то был уверен, что с этой стороны никто не удосужился поставить на него засаду, но от этого ему легче не стало.
И тут его осенило! Можно сказать, пробило – как электрическая искра прохудившуюся обмотку кабеля. Веревочная лестница! Предусмотрительный Саюшкин после одной неприятной истории, когда к нему приходили братки выколачивать карточный долг, заказал ее на такой или подобный случай лет пять назад. С той поры она валялась под шифоньером, прикрытая тряпкой. Те, кто обыскивали квартиру, не стали выволакивать ее на свет ясный, лишь прощупали и сдвинули в сторону.
Леха достал лестницу, прикрепил специальные крючья к радиаторной батарее и ступил на подоконник. В надежности своего "спасательного средства" он не сомневался – все было проверено надлежащим образом и в его присутствии. Тонкая веревка из нейлона могла выдержать вес в полтонны. Закинув за плечи рюкзак и бросив последний взгляд на свое жилище, вор начал спускаться вниз, нащупывая веревочные ступени дрожащими от напряжения и вполне объяснимого страха ногами.
Поднявшийся ветер посвистывал, словно закипающий чайник. Свист слагался в варварскую мелодию, которая смахивала на траурную. По щекам совсем отчаявшегося Саюшкина катились мелкие бисерные слезы.
Глава 17
В больнице майора к Гольцовой не пустили.
– Нельзя, – хмуро и решительно буркнул бородатый врач-реаниматор, здоровенный мужик с кудрявой гривой волос, смахивающий на медведя-гризли.
– Несколько слов… – едва не умолял Артем.
– Покиньте помещение. – Врач вытеснил майора в коридор; до этого они разговаривали в своего рода прихожей, которая вела к двери палаты реанимационного отделения, где лежала капитан Гольцова. – Не положено.
– Черт возьми! – выругался совсем отчаявшийся Артем. – Я просто обязан узнать, кто это сделал!
– Она не в состоянии что-либо сказать. Больная почти все время находится без сознания.
63 
