ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  115  

— Серьезно?

— Честное слово.

— Хороши ж они хаживали во времена Шекспира…

— Не переживайте, — сказал Пушкин. — В таком наряде согласно всеобщей моде хаживали и великие полководцы вроде маршала Бирона, и мореплаватели вроде сэра Френсиса Дрейка… Такая уж в те времена стояла мода на дворе.

— Ну, если маршал Бирон… — пробурчал Алоизиус. — А вот вы у нас кто? Сколько ни приглядываюсь, не могу сообразить. Турок, что ли?

— Я? — спросил Пушкин, озирая свои перевитые ремнями голени, узкие черные штаны и яркий жилет при белой рубашке с пышными рукавами. — Полагаю, я — греческий разбойник. По крайней мере, именно так именовался этот костюм в Петербурге, в тех лавках, где их дают на время для маскарадов…

— Ага! То-то вы и свои пистолеты открыто заткнули за пояс?

— Вот именно, — сказал Пушкин. — Греческий разбойник просто обязан ходить с парой пистолетов за поясом, не правда ли? Никто и не заподозрит, что это не бутафория…

Он промолчал о том, что сегодня вечером зашел к ювелиру на делла Флавиа, и тот, поначалу ворчавший насчет капризов «золотой молодежи», потом все же, прельщенный солидной платой, взялся за работу и в полчаса превратил принесенную Пушкиным серебряную ложку в две полновесных пистолетных пули. Нелишняя предосторожность, когда имеешь дело с существами, которых обычная пуля может и не взять…

— А вот ваша трость, Алоизиус, плохо сочетается с нарядом времен королевы Елизаветы, — сказал он без особого укора.

— Плевать, — ответил барон. — Зато я с клинком хорошо сочетаюсь. Мало ли что… Пистолеты, увы, пришлось оставить дома, под этим кургузеньким камзольчиком они излишне выпирали бы, но я все же кое-что прихватил. — Он похлопал себя по груди, и там что-то зашуршало.

— Снова «монаший капюшон»? — понятливо спросил Пушкин.

— Берите выше! — гордо сказал барон. — Собранный в полнолуние любисток с тертым можжевельником и сушеным пасленом с монастырского подворья. Вернейшее средство против нечисти, мне его посоветовала одна старуха в Грейхенвальде. Простая деревенская баба, даже не знала, что Земля круглая, полагала, что плоская, и грамоте не разумела, но такие настои и травяные наборы против нечисти готовила — куда там ученым профессорам! В случае чего я им все зенки запорошу…

— Вы заходили в банк? — спросил Пушкин.

— Два раза, — сказал барон. — Они уж переглядываться начали… Будьте покойны, ваши бумаги — как за каменной стеной. Любой банкир, конечно, выжига первостатейный, но есть у него одна хорошая черта: интересы клиента защищать будет даже перед самим Сатаной.

— Зачем им эти бумаги, в толк не возьму до сих пор, — сказал Пушкин задумчиво. — Как ни ломаю голову…

— Да уж для какой-нибудь пакости, — сказал барон уверенно. — Не ожидаете же вы, что они будут творить добрые дела?

— Но вот знать бы, для какой…

— Порасспросите вашу прелестницу, — сказал барон.

— Я постараюсь… Что вы все время выглядываете из кареты?

— Для порядка, — сказал барон, не оборачиваясь. — В этом чертовом городе, где бронзовые хряки носятся за мирными прохожими, а колдуны носят княжеские титулы и держат ложу в опере, следует держать ухо востро. Завезут еще в какую-нибудь преисподнюю… Может, и кони — не кони, и возница — не возница… Нет, вроде бы пока ничего тревожного. Мы за городом, конечно, но особенных чащоб вокруг пока не наблюдается. А вот и дворец какой-то маячит, освещен и в самом деле как для маскарада…

Пушкин высунул голову в окно. Город остался позади, карета поднималась вверх, и можно было рассмотреть и лежащую в долине Флоренцию с ее коричневыми крышами, и обе гряды холмов, стиснувшие ее с двух сторон, Мюджелло на севере и Кьянти на юге. Впереди и в самом деле виднелся дом, заслуживающий звания скорее дворца, чем особняка, — возведенный не менее двухсот лет назад, с изящными стрельчатыми башенками по углам, огромными флюгерами на высоких трубах и фонтаном перед главным входом. По его фасаду и на парковых аллеях протянулись разноцветные гирлянды стеклянных фонариков, уже издали видно было сквозь высокие окна, что залы ярко освещены и полны публики.

— Вполне мирное здание, по-моему, — сказал Пушкин.

— Вашими бы молитвами… — проворчал барон. — Вот сожрут нас там, будете знать…

— Бог не выдаст, свинья не съест, — сказал Пушкин не то чтобы весело, но, во всяком случае, без уныния. — У нас же есть ваше чудодейственное зелье, в случае надобности запорошите глаза всем и каждому…

  115