29 
— Ну да, конечно… Он там.
— Кто?
— Соглядатай, — сказал граф так обыденно, словно речь шла о каком-то пустяке. — С профессором Гаррахом мы разберемся чуточку позже, а сейчас меня более всего интересует тот субъект, что таскается за нами по пятам уже второй день. Я не стал вести об этом речь на улице — простите, друзья мои, но есть сильнейшее подозрение, что вы, несмотря на все предупреждения, начали бы озираться в открытую, а я не хочу его спугнуть… Поскольку удивление у вас неподдельное, значит, вы его до этого момента не замечали вовсе… А между тем он нас упорно сопровождает на некотором отдалении, проявляя при этом известное мастерство…
— Кровь и гром! — шепотом сказал барон. — Так почему бы нам его не взять за…
Граф спокойно кивнул:
— По-моему, самое время — учитывая, что мы не продвинулись ни на шаг. В первую очередь его интересую я — это стало ясно, когда он впервые появился за спиной во время моей прогулки в одиночестве. Да и потом… Когда я ненадолго отсылал вас на Градчанах, мне хотелось посмотреть, за кем из нас он пойдет. Он свернул за мной, пренебрегая вами. Поэтому план будет нехитрым: сейчас мы выйдем на улицу. Я сворачиваю налево. Он наверняка пойдет за мной. Вы, распрощавшись со мной громко и демонстративно, сворачиваете направо. Пройдя шагов десять, поворачивайте назад, как и я. Улочка узкая, мы возьмем его в клещи… Пойдемте!
Он вышел первым и, приподняв цилиндр, направился влево, небрежно помахивая тростью, словно бы всецело погруженный в собственные мысли. Пушкин с бароном, добросовестно отсчитав про себя десяток шагов, одновременно развернулись. Щуплый пожилой человечек в простом синем фраке с медными пуговицами и в самом деле оказался словно бы в клещах на узенькой улочке, где два пешехода не смогли бы разминуться, не встав вполоборота друг к другу. Других прохожих не было.
Человечек в синем фраке, уже разобравшийся в ситуации, неловко затопал на месте. С одной стороны был граф, загородивший улочку, — лицо его оставалось невозмутимым, а трость, судя по тому, как он ее держал, Тарловски намеревался сунуть под ноги соглядатаю и сбить его наземь, если вздумает бежать. С другой стороны надвигались Пушкин с бароном, исполненные нешуточного охотничьего азарта. На лице пожилого человечка мелькнула растерянная, жалкая улыбка, он отпрыгнул — и барон, в три прыжка преодолев разделявшее их расстояние, сгреб добычу за ворот, жизнерадостно рявкнув:
— Попался, каналья! Стой смирно, а то, клянусь вереницей благородных предков, я тебя по стенке размажу! И смотри у меня, сукин кот, не вздумай мне тут черной магией баловаться средь бела дня, а то у меня оба пистолета серебром заряжены! Как влеплю — и ни печали, ни воздыхания!
Человечек стоял смирно, страдальчески улыбаясь и не делая попыток к бегству. Подошедший граф, небрежно прикоснувшись набалдашником трости к его скверно повязанному галстуку, преспокойно осведомился:
— Итак, чем я обязан счастью видеть вас за спиной едва ли не ежеминутно?
— Господин граф… — промямлил пленник.
Граф поднял бровь:
— Как видим, он меня знает, господа… Игра приобретает интерес. Так для кого же шпионите, любезный, и зачем?
— Господин граф, поверьте, речь шла вовсе не о шпионстве! Мой хозяин хотел… хотел узнать, где вы бываете…
— А почему это его интересует? — спросил граф, не моргнув глазом.
— Он считает, что может оказаться вам полезен…
— Вот как? — Граф одарил пленника одной из своих неподражаемых улыбок, светски-ледяной. — Мне кажется, он выбрал не самый лучший способ оказаться полезным, посылая по пятам шпиона…
— Поверьте, я как раз собирался вас пригласить…
— Куда?
— К хозяину… То есть, это он убедительно просил вас пожаловать к нему в гости, я как раз ломал голову над тем, как подойти и передать поручение…
— Кто ваш хозяин?
— Господин Грюнбаум… Он давно уже обитает за городом и очень хотел бы вас видеть…
Граф извлек из жилетного кармана тонкий серебряный свисток на филигранной цепочке и негромко свистнул. Из ближайшей подворотни мгновенно материализовались два господина плотного сложения и самого ординарного облика, повинуясь жесту графа, подскочили к незнакомцу и крепко ухватили его за локти.
— Мозес Грюнбаум? — спокойно уточнил граф.
— Да, он самый… Мы могли бы отправиться сию минуту…
— Не смею возражать, любезный, — кивнул граф. Обернулся к своим людям. — Проводите этого господина на наше подворье и посадите в карету. Мы вас догоним.
29 
