101 
Сам же Ма Цян, разъяренный, помчался в покои жены.
— Что ты наделала, подлая? Зачем отпустила правителя округа?
Госпожа Го, ковыряя в зубах зубочисткой, спокойно выслушала мужа, а после сказала:
— Ты что орешь? Я знать не знаю никакого правителя округа!
— Я говорю о том самом сюцае, с которым был старый слуга.
— Ослеп ты, наверно! Не мы ли, с тобой вместе ужинали? Я и на минуту не отлучалась.
Тут Ма Цян вспомнил, как было дело, и попросил у жены прощения.
— Не надо мне твоих извинений, — сказала жена, узнав, что правителя округа изловили и бросили в подземелье. — Обоих надо было ловить — и хозяина и слугу. А теперь слуга обо всем донесет, и тебя засудят!
Тут только Ма Цян понял, какую совершил ошибку, и с криком: «Погиб, погиб» — бросился на «Подворье для достойных» советоваться, как быть.
— Придет войско — будем драться! — зашумели сообщники.
— Не бойтесь суда, господин, всех судей гоните взашей!
— Уйдем к Сянъянскому князю и начнем великое дело!
Ма Цян приободрился, велел Ма Юну спуститься в подземелье, убить правителя, а труп бросить в колодец. Тут выступил вперед Чжи Хуа.
— Позвольте, я помогу Ма Юну, господин.
— Иди! Так будет еще лучше! — обрадовался Ма Цян.
Ма Юн и Чжи Хуа покинули «Подворье для достойных».
Первым спустился в подземелье Чжи Хуа, Ма Юн — за ним.
— Дай меч, — обернулся Чжи Хуа к Ма Юну. Тот отдал меч.
Взмах, и обезглавленный Ма Юн рухнул на землю.
— Ждите меня здесь, я вас спасу, — сказал Чжи Хуа правителю, взвалил на спину мертвого Ма Юна, отнес в сад и бросил в колодец, но, когда вернулся, правителя уже в подземелье не было. Чжи Хуа заволновался, перелез через ограду и вдруг заметил человека, который бежал к лесу. Чжи Хуа бросился вдогонку, и едва достиг опушки леса, как кто-то его окликнул:
— Брат Чжи, я здесь!
— Это вы, брат Оуян Чунь? — воскликнул Чжи Хуа. — А где правитель округа?
— Вон он, под деревом, — ответил Храбрец с Севера.
Чжи Хуа представился. Затем втроем они потолковали и решили на следующий же день во время второй стражи схватить Ма Цяна.
— Спасибо вам за помощь, — поблагодарил правитель. — Но должен вам сказать, что со вчерашнего утра я на ногах, все кости ноют от усталости, да и дороги я не знаю.
Только он это произнес, как послышалось цоканье копыт, к опушке примчался всадник и обратился к Чжи Хуа:
— Учитель, вот конь правителя, я тайком его увел и прискакал сюда.
— Очень хорошо, что ты явился, — отозвался Чжи Хуа, узнав по голосу Аи Ху.
— Кто этот малый? — осведомился Храбрец с Севера.
— Мой ученик, — ответил Чжи Хуа. — Такого второго смельчака не сыщешь!
— Вот что я вам скажу, — обратился к Чжи Хуа Храбрец. — Возвращайтесь-ка вы с учеником в усадьбу, чтобы не вызвать у Ма Цяна подозрений, я же провожу господина правителя в ямынь.
На том они и порешили.
По дороге Аи Ху рассказал, что последовал за Чжи Хуа в подземелье, видел, как тот убил Ма Юна, потом решил увести коня и дожидаться в лесу.
— А знаешь, кто спас правителя? Твой дядя Оуян Чунь! — воскликнул Чжи Хуа.
— Оуян Чунь? Уж не тот ли Рыжебородый Храбрец, о котором вы так часто вспоминаете?
— Он самый.
— Вот досада! В темноте я даже не разглядел его.
— Не беспокойся! Завтра во вторую стражу он будет здесь.
А теперь вернемся к Ни Цзи-цзу. Храбрец простился с ним на рассвете, когда уже недалеко было до города, и правитель поспешил в ямынь.
— Ни Чжун не возвратился? — спросил правитель у мальчика-слуги.
— Нет, не возвратился, — ответил мальчик.
Правитель подкрепился и лег отдыхать.
Ни Чжун вернулся лишь к полудню, узнал, что господин уже в ямыне, и очень этому обрадовался. Пока они рассказывали друг другу о том, что с каждым приключилось, слуга, не дожидаясь распоряжений, накрыл на стол. Как только трапеза была закончена, Ни Чжун отлучился ненадолго и привел служителей Ван Кая и Чжан Сюна.
— Возьмите двадцать стражников покрепче, — сказал правитель, — вооружитесь и поодиночке проберитесь в храм Бога болезней, который двумя ли южнее Баванчжуана., В сумерки вас будет ждать там голубоглазый богатырь с рыжей бородой. Он скажет, что вам делать.
Ма Цян между тем устроил пир, а сам не переставал с тревогой ждать Ма Юна. Вдруг в зал вбежал слуга:
— Господин, позвольте доложить!
101 
