120 
– Значит, существует два заговора? – спросил д’Артаньян.
– Ну разумеется. Точнее, внутри одного существует еще и второй, о котором знает не в пример меньше людей, – но вы отныне к ним принадлежите, счастливец! Большая часть вовлеченных в заговор свято верит, что речь идет только о том, чтобы прикончить кардинала в одном из его замков… Вот дурачье! Как будто мы с Гастоном только тем и озабочены, чтобы, обжигая собственные пальцы, таскать каштаны из огня для кучки напыщенных дураков, ненавидящих кардинала, чтобы они потом воспользовались в полной мере плодами победы… Нет уж, мы в первую очередь обязаны думать о собственном преуспевании… и о благе королевства, разумеется, – поторопился он добавить с ханжеским видом.
– И как это будет выглядеть? – спросил д’Артаньян с искренним любопытством.
– Довольно просто, – заверил Конде. – Сначала убьют кардинала – и те из заговорщиков, кто не посвящены в потаенное, вроде вашего командира де Тревиля, с помощью имеющихся в их распоряжении средств обеспечат успех этого благого дела, а также и умиротворение тех, кто мог бы защитить кардинала или после его смерти повести себя непредсказуемо. Ну, а почти в то же время будет приводиться в исполнение другой план. Мы поднимем верные войска и парижан, займем Бастилию, Арсенал, все городские заставы, арестуем короля и препроводим его в надежное место. Я не исключаю: его величество будет настолько здравомыслящим, что немедленно же подпишет упомянутый эдикт, передающий права Главного Наместника герцогу Анжуйскому.
– Ну, а потом?
– Потом? – переспросил принц Конде с крайне примечательным выражением лица, для полного описания которого понадобилось бы, пожалуй, талантливое перо синьора Никколо Макиавелли. – О, потом нам остается надеяться на божественное провидение и одну из тех случайностей, что изменяют судьбы государства и венценосцев…
– Сдается мне, я слыхивал о таких случайностях, – усмехнулся д’Артаньян. – Они – а то и божественное провидение – удачно проявили себя в замке Беркли, а также в монастыре Сен-Клу и на улице Ферронри…[24]
Лицо принца Конде оставалось спокойным и безмятежным:
– Право, дорогой Арамис, я не силен в географии и представления не имею, где такие замки, монастыри и улицы и с какими событиями они связаны…
Герцог Анжуйский коротко хохотнул откровенно, косясь на принца Конде, и, не удержавшись, воскликнул:
– Принц, я отношусь к вам с искренним восхищением и уважением! Вы великолепны!
– Честное слово, не пойму, о чем вы, господа, – ответил принц Конде, выглядевший сейчас олицетворением невинности и добродетели. – Я решительно не понимаю ни хода ваших мыслей, ни смысла ваших реплик… Когда я говорил о божественном провидении, я имел в виду исключительно то, что король наш Людовик хил, слаб, болезнен, подвержен частым хворям и приступам меланхолии с разлитием желчи, – а потому я уверен, что долго он не протянет, в особенности если произойдут события, которые его крайне расстроят… Будем уповать на бога, господа, и не более того! Все в руках божиих!
– Черт побери, я вами восхищен, любезный родственник! – весело сказал герцог Анжуйский. – Великого ума человек, не правда ли, Арамис?
– О, вы мне льстите, Гастон, – скромно потупился принц. – Ну что ж, признаюсь, я неглуп – и не более того… Что скажете, Арамис?
Д’Артаньян произнес:
– Я подумал о завидной судьбе, какая меня ожидает при смене царствования…
– О, на этот счет можете не беспокоиться! – сказал герцог Анжуйский. – Будьте уверены, я умею ценить верность… Вы можете высоко взлететь, шевалье, если не обманете наших надежд…
– Постойте, – спохватился д’Артаньян. – А какую роль вы отводите ее величеству?
– Но это же ясно, – сказал принц Конде. – Роль ее величества, супруги короля… Гастона. Некоторые наблюдения позволяют думать, что ее величество Анна Австрийская не будет удручена или испугана такой участью…
– Она быстро почувствует разницу, – заверил герцог, самодовольно крутя ус. – Уж я постараюсь…
Д’Артаньян подумал, что яснее нельзя и выразиться: даже Сын Франции не имеет права жениться на женщине, будь она хоть королева, при живом муже. Значит, ее величеству предназначено овдоветь крайне быстро после претворения в жизнь задуманного – в полном соответствии с правилами, царящими в среде толковых охотников.
– Итак, вы согласны, шевалье? – спросил принц Конде нетерпеливо.
120 
