Особенно,... 
82 
"Молодец, Планше, – подумал тем временем д’Артаньян. – Отлично справился. Четыре луидора потрачены не зря…"
Судя по тому, как блистали охотничьим азартом глаза комиссара, уже давно стряхнувшего сонную одурь, петля правосудия все теснее стягивалась вокруг шеи незадачливого г-на Бриквиля – пока, увы, в фигуральном смысле…
Тем временем из Шатле вернулся гонец – стражник по имени Пуэн-Мари, запыхавшись, проскользнул в дверь и долго нашептывал что-то на ухо своему принципалу. После чего комиссар заметно поскучнел и решительно обратился к свидетелям:
– Ну что ж, вы пока можете идти… Да прикройте за собой дверь поплотнее.
– Что случилось? – спросил д’Артаньян, при виде удрученного лица комиссара исполнившись самых скверных предчувствий.
– У нашего Бриквиля есть заступники, – досадливо сказал комиссар. – Он, конечно же, не сбежал из Шатле – оттуда, по совести вам признаюсь, сбежать трудненько… Его выпустили вчера вечером. К Бриквилю, оказывается, регулярно ходил в ресторан один мушкетер из роты де Тревиля, и они приятельствовали. А у де Тревиля есть дальний родственник, советник Высшей палаты уголовного суда, – эти магистраты, знаете ли, в последнее время начинают пользоваться влиянием и играть роль. Бриквиль каким-то образом дал знать приятелю, а тот, не мешкая, оповестил магистрата. Советник самолично явился в Шатле и приказал привести к нему арестованного – на что в силу своей должности имел полное право. Когда Бриквиля спросили, за что он арестован, тот, прикинувшись смиренником, ответил, что всего лишь не мог терпеть, когда из него делали рогоносца и попытался удалить из своего дома того, кто навлек на него позор. Пребывая в крайнем расстройстве чувств, он произвел некоторый шум в квартале, а комиссар полиции, то бишь я, вместо того, чтобы встать на сторону правосудия, принял сторону изменницы и прелюбодея, приказал отправить его в тюрьму, не пожелав выслушать справедливых резонов… Узнав также, что речь идет о вас, сударь, известном своей преданностью кардиналу, родственник де Тревиля велел выпустить Бриквиля на свободу немедленно…
– Ах ты, черт! – в сердцах воскликнул д’Артаньян.
– Я оказался в сложном положении, – доверительно признался комиссар. – Родственник самого де Тревиля, знаете ли… И королевский мушкетер…
– Прах меня побери, но ведь есть еще и сегодняшнее разбойное нападение! – воскликнул д’Артаньян, не собиравшийся отступать. – А что до де Тревиля и его родственников… У меня – а значит, и у вас – тоже найдутся заступники!
– Кто, например? – с нескрываемой надеждой спросил комиссар.
Интонации его голоса показали, что комиссар остается сторонником гасконца, хотя и исполнившимся разумной осторожности.
– Ну, например, господин де Кавуа, капитан мушкетеров кардинала. Или граф де Рошфор, конюший его высокопреосвященства, – сказал д’Артаньян уверенно. – Могу вас заверить, что эти достойные господа, верные слуги всемогущего министра, ни за что не дадут в обиду столь дельного и толкового чиновника, как вы, наоборот, должным образом оценят ваше служебное рвение и безукоризненное исполнение долга…
Он прекрасно видел, что комиссара раздирает нешуточная внутренняя борьба. Ему не хотелось связываться с родными влиятельного де Тревиля – но, с другой стороны, названные гасконцем имена произвели не менее сильное впечатление. К тому же взгляд комиссара то и дело обращался к ящику стола, где так уютно покоились сорок луидоров прошлогоднего чекана…
– Быть может, следует послать за мадам Луизой? – спросил д’Артаньян с таким видом, словно эта догадка осенила его только теперь и он вовсе не посылал Планше полчаса назад с поручением еще и к Луизе, чтобы проворный малый подробно растолковал, каких показаний ей следует держаться.
– Вы полагаете?
– Я уверен, она подтвердит мой рассказ во всех деталях, – заверил д’Артаньян. – К тому же… Коварство этого злодея, Бриквиля, уже не вызывает сомнений, как и его разбойничьи повадки. Боюсь, как бы он и ей не повредил…
– Луизе? – рявкнул комиссар с таким видом, что кое-какие подозрения д’Артаньяна вновь ожили и даже укрепились. – Ну, я ему покажу! Я ему пропишу… итальянский манер! Ага! Слышите? Я не я буду, если это не нашего голубчика волокут!
В самом деле, в приемную ввалилась толпа стражников, увлекая за собой г-на Бриквиля, связанного по рукам и вдобавок обмотанного толстенной веревкой, как болонская колбаса. Незадачливый рогоносец грозно вращал глазами, ругался, плевался, как дикий турок, что есть мочи упирался и поносил своих гонителей, как только мог, – но бравые стражи закона, поддавая ему тычки в шею, одолевали как числом, так и умением.
82 
