Особенно,... 
69 
– Деньги-то у меня есть, но давай разговаривать по-другому: пятьдесят штук сразу, вторую половину через месяц.
Остап посмотрел на своего напарника. Ключ пожал плечами: дескать, ты старший, тебе и решать.
– Ладно, только из уважения к тебе, Седой, – буркнул Остап. – Говори, кто он, адрес, фотографию и все такое прочее.
– Вот тебе его фотография, – Седой подошел к книжной полке, взял два фотоснимка, торчащие из книги, положил перед Остапом.
Тот поднес фотоснимки к глазам, затем посмотрел на расстоянии вытянутой руки. Ключ сидел безучастным, будто весь этот разговор его не касался.
– Серьезный мужик, по всему видно, – проронил Остап, передавая снимки Ключу.
Тот медленно взглянул на фотографии, затем на Остапа, потом на Седого.
– Значит, половину мы получим сейчас.
– Да, сейчас, – сказал Седой и бросил на стол две толстые пачки долларов.
– Эти деньги не меченые? Чистые? – задал вопрос Ключ.
– Чистые, – ответил Седой, – из банка. Так что можете быть спокойны и можете тратить их смело.
– Это хорошо.
– Слушай дальше, Остап. После того, как вы его грохнете, сразу же поедете на Кавказ. Там вас будет ждать Гога. У него получите вторую половину.
– Это какой Гога? Баран? – спросил Остап.
– Да, он.
– Я с ним имел дело.
– Тем более. С Гогой я обо всем договорился. Он вас спрячет, если это будет нужно.
– Я думаю, прятать нас не надо.
– Остап, а может, за границу? – не вытерпев, спросил Ключ, пряча деньги во внутренний карман куртки.
Седой увидел, что из-под мышки Ключа торчит рукоятка револьвера.
– Ключ, ты, кроме того, что нацепил на себя килограмм золота, еще и пушку таскаешь?
– А что делать? В любой момент может подвернуться работа, да и с пушкой мне спокойнее.
– Смотри, нарвешься.
– Как-то Бог миловал, Петр Петрович.
– Какие-нибудь особые пожелания будут? – спросил Остап.
– Убить его надо наверняка, чтобы не рыпнулся и ничего не вякнул.
– Понял. Ты же знаешь, я всегда действую наверняка.
– Знаю, потому и позвал.
Киллеры поняли, что разговор закончен.
– Кстати, адрес квартиры?
– На обратной стороне все адреса.
Ключ перевернул фотографии и прочел адреса.
– Да, все в порядке.
Примерно в это же время Соловьев встретился с Глебом. Разговор был коротким. Соловьев спешил.
– За мной следят, – сказал он Глебу. – Уже третий день.
– Это плохо.
– Сам знаю, что плохо. И на Бортеневского наседают. Так что, Глеб, придется действовать. Богаевский уехал на воровскую сходку, и сейчас его в Москве нет. Остался Мартынов, займись им. Правда, он не сидит на месте, и охрана у него многочисленная. Но его надо убрать. Одной твари в городе станет меньше.
– Понял, – кивнул Глеб.
– Кстати, как твое плечо?
– Да вроде бы ничего, – меланхолично ответил Глеб и положил ладонь на левое плечо, сжал пальцы, и лицо его осталось спокойно. – Даже не болит, заживает как на собаке.
– Ты всегда этим отличался. Я был у Наташи, – безо всякого перехода сообщил Соловьев.
– Как она?
Соловьев пожал плечами и покачал головой.
– Честно признаться – не очень. Вспоминала тебя.
– Да, я ей сочувствую, – мрачновато сказал Глеб.
– Вечером я к тебе заеду и сообщу адреса, по которым можно найти Мартынова.
– Это было бы хорошо, – Глеб поднялся и прошелся по мастерской. – Давай договоримся точно. У меня есть кое-какие дела в городе.
– Ты хочешь встретиться с Быстрицкой? – улыбнулся полковник Соловьев.
Глеб изумленно посмотрел на своего друга.
– А ты откуда знаешь?
– Работа у меня такая, Глеб. Я все должен знать и все должен помнить. Ты допустил оплошность, – шутливо сказал Соловьев – Ладно, не беспокойся, об этом никто ничего не знает, кроме меня.
– Тогда я спокоен, – пожал плечами Глеб. – Значит, ровно в десять.
– . Хорошо, в десять, так в десять. Звонить по телефону я не буду, поднимусь прямо к тебе.
– Ладно, – кивнул Глеб.
Мужчины пожали друг другу руки, и Глебу почему-то показалось, когда он закрывал дверь, что в этом крепком рукопожатии было что-то не то, словно бы оно было прощальным, словно бы оно было последним.
– Черт! – сказал Глеб. – Мысли какие противные лезут в голову.
Ему хотелось открыть дверь и крикнуть вниз Соловьеву, чтобы тот был поосторожнее. Но он удержался.
«Серега опытный человек, в обиду себя не даст».
69 
