58 
— А большего не получилось. Да и я теперь сомневаюсь, что где-нибудь еще о нем можно что то найти.
Рублев поскреб уже второй день небритую щеку.
— А ведь точно, он в Афгане служил.
— Думаешь?
— Сам посмотри, орден Красного Знамени, его еще при Союзе давали. И две медали, если на показ, на форме во время службы носил, значит, в Афгане получил, а не в Анголе какой-нибудь или Йемене. Да и по возрасту подходит.
— Ну и что из этого? — призадумался Подберезский.
— Понял, Андрюша, мы его сейчас мигом разыщем.
— Где?
— Поедем, сам увидишь.
Подберезский знал, если Комбат в чем-то уверен, значит, так оно и есть. А если молчит, то не стоит его и расспрашивать, все равно не скажет.
Бегом они поднялись по крутой лестнице, ведущей из подвала, сели в машину. Рублев взял с места так, будто за ним гнались, но по городу ехал аккуратно, хотя и безбожно подрезал, каждый раз оказываясь первым возле светофора.
Наконец, «форд» завернул в узкий переулок и остановился около мрачного дома у бокового фасада, весь цокольный этаж которого был выкрашен суриком.
В глухой стене было пробито небольшое окно, забранное решеткой и стальная дверь с глазком. Рядом висела выкрашенная битумным лаком вывеска:
«Военно-патриотический клуб „Афганец“».
И только сейчас Подберезский вспомнил, ему тоже приходилось бывать здесь, однажды, на открытии клуба.
Он помнил, как еще обещал ребятам заходить сюда, но так и не выбрался. Не было времени. И понял, что задумал Комбат.
— Батяня, ты здесь бывал?
— Пару раз, хорошие ребята, — Рублев даже не закрыл машину, просто захлопнул дверцу и, не утруждая себя поисками звонка, выкрашенного одной краской с косяком, несколько раз гулко ударил кулаком в дверь.
Та отозвалась металлическим гудением.
Увидеть, что происходит за окном было невозможно. Серебристые планки жалюзи были повернуты, но свет внутри горел, значит, кто-то есть. Комбат еще раз постучал.
— Сейчас открою, — раздался спокойный голос.
Дверь скрипнула и отворилась. Рублев и Подберезский смотрели перед собой, но взгляды пришлось перевести вниз. В узком коридорчике на инвалидной коляске сидел парень в военной форме без ног. И хоть Рублев с Андрюшей были одеты в штатское, он сразу же наметанным глазом определил в них афганцев.
Протянул руку.
— Павел Иванков.
— Рублев Борис.
— Подберезский Андрей.
Мужчины обменялись рукопожатиями, и Павел дал задний ход, коляска въехала в просторное помещение с одним единственным окном. Вдоль стен стояли стулья и только письменный стол с компьютером говорили о том, что здесь, вообще-то, располагается контора. Одна стена сплошь была заклеена фотографиями молодых ребят в военной форме, другую покрывали фотообои, горный пейзаж, чем-то отдаленно напоминавший горы Афганистана.
Иванков заехал за письменный стол и теперь, если бы не видневшиеся из-за столешницы отполированные ободья инвалидной коляски, никто бы и не подумал, что этот достаточно молодой жизнерадостный парень — калека.
— Паша, помоги, человека найти надо, — Комбат без лишних предисловий положил на стол лист с портретом Семена Щукина.
Секретарь клуба, всмотрелся в фотографию, затем пожал плечами.
— Не знаю его, никогда не встречался. У вас же есть адрес, — он подвинул листок к Комбату.
— Жена его одна дома живет, стерва, отвечать не хочет, а он, наверное, бомжует где-то.
— Да, частенько такое среди наших встречается.
Сейчас посмотрю, — Иванков защелкал клавишами компьютера.
Комбат обошел стол и стал внимательно смотреть на экран. Возник длинный список фамилий с адресами и телефонами, бежали строчки Наконец-то, появились заглавные буквы Щ.
— Щавелев..
— Щедрины…
— Вот!
Семена Щукина Комбат и Иванков обнаружили одновременно.
— Капитан, уволен со службы, тот же адрес, что и в распечатке.
О фирме «Долила» ни слова.
— Послушай, Паша, очень найти надо.
— Зачем? — твердо спросил афганец, смотря прямо в глаза Борису Рублеву.
Тот не был мастером объяснять, убеждать. Но хватило и долгого обмена взглядами, чтобы понять — Рублеву позарез нужно отыскать Щукина.
— Хорошо, сейчас попробую, — секретарь клуба «Афганец» принялся искать сослуживцев Щукина по номеру военной части. Нашел пару своих знакомых, кто служил вместе со Щукиным, прижал телефонную трубку к уху и принялся звонить.
58 
