– Въезжайте, коль уж приехали, – Пантелеич распахнул ворота безо всякого уважения к милицейскому чину.
"Жигули” въехали во двор, и тут же на крыльце появился Сергей Дорогин. На шее у него виднелась узкая полоска бинта.
– Ну вот и я, – сказал следователь, протягивая руку. И тут же вспомнил фразу, которую хотел сказать первой, но запамятовал. – Вам привет от полковника Терехова.
Глаза Дорогина прояснились, из холодных стали теплыми, а на губах мелькнула улыбка.
– Тогда проходите, – словно, если бы ему не передали привет, он оставил бы капитана во дворе. – Присаживайтесь. Кофе хотите?
– Здравствуйте, – сказала Солодкина, ничуть не удивившись появлению капитана в своем доме.
– Мы можем здесь поговорить?
– Можем, – сказал Дорогин. Следователь посмотрел на Тамару, та повернулась к нему и, глядя в глаза, тотчас спросила:
– Поймали?
– Пока нет, ведутся розыскные мероприятия.
Это прозвучало так, будто вообще ничего не делалось – дежурная, обтекаемая фраза.
Дорогин хмыкнул. Если уж он не смог их задержать, то следователь Сергеев навряд ли сумеет.
– Скажите, вы не вспомнили лица?
– Напавших я не видел.
– Расскажите еще раз, как вы оказались в реанимации, потому что, читая протокол, я этого не понял.
– Ваше дело, капитан, верить мне или нет, но другого я не расскажу, потому что другого не было.
И Сергей абсолютно честно рассказал то, как он оказался в палате реанимации, на этот раз добавив, что сам когда-то лежал в той же палате. Объяснение показалось убедительным, да и показания дежурной медсестры не расходились с рассказом Дорогина.
– Я думаю, эти двое приходили, чтобы убить девушку.
– Почему же они тогда убили не ее, а врача?
– Я им помешал. Если бы я не оказался в тот момент там, девушка была бы мертва.
– Кстати, как она? – спросила Солодкина.
– По-прежнему не приходит в сознание. А насчет ее судьбы не беспокойтесь, я выставил пост, вход на служебную лестницу перекрыт, и никто чужой в реанимацию не попадет.
Следователю и в голову не могло прийти, что враг находится не за стенами больницы, а притаился и ждет удобного момента в палате, на соседней кровати.
Следователь морщил лоб.
– Как вы думаете, за что хотели убить девушку?
– Думаю, не за деньги, на богатую не похожа. Тамара считает, что она была проституткой.
– Мне тоже так кажется, – вставил Сергеев.
– – Может, ее насиловали, – предположил Сергей, – а она сумела убежать? Вот насильники и попытались ее убить.
– Ее никто не насиловал, – сказала Тамара.
– Может, пытались изнасиловать… В любом случае, ее хотели убить, как свидетеля.
– Понимаете, в чем дело, – следователь сцепил пальцы и вытянул руки перед собой, – дело-то возбуждено по факту смерти заведующего лабораторией. С девушкой ничего не случилось, она имеет к убийству такое же отношение, как кровать или капельница. Если двое убийц пришли с доктором в реанимацию, значит, они были знакомы.
– Не обязательно. Они могли его подкупить, могли показать какие-нибудь удостоверения, вроде вашего. Вы же спокойно входите в реанимацию?
– Не совсем спокойно, – усмехнулся Сергеев, – меня заставляют надевать белый халат.
– Те двое тоже были в белых халатах и белых колпаках. Если бы в палате горел свет, я бы, естественно, увидел больше. Но все произошло слишком быстро и неожиданно.
– Вы уверены, что нападавшие были без перчаток? – спросил следователь.
– Я вообще не вспоминал об этом. Меня никто не спрашивал, – пожал плечами Муму. – Но то, что они были с голыми руками, – это точно.
– Больница – такое место, где людей проворачивается тьма, так что я с уверенностью не могу сказать, чьи отпечатки мы обнаружили. Из всех отпечатков в милицейской картотеке есть только ваши.
– Не сомневаюсь.
– Я еще много интересного узнал о вас, – прищурившись, сообщил следователь, – но, поразмыслив, решил, что все уже в прошлом, иначе не стали бы вы возвращаться из Германии в Россию.
– Иногда я уже жалею об этом. А ты, Тамара, не жалеешь? – спросил Дорогин.
– Сейчас жалею, а буду ли жалеть завтра – не знаю. Следователь поднялся и напоследок положил на стол свою визитку.
– Если к вам заедет кто-нибудь подозрительный или вы что-то вспомните, то звоните, не стесняйтесь, в любое время дня и ночи.
Визитка так и осталась лежать на столе рядом с пустой чашкой.