Особенно,... 
68 
Ему вдруг снова сделалось страшно. Сколько ни притворяйся этаким суперменом, которому море по колено, себя-то не обманешь. Сергей Дмитриевич боялся, боялся до судорог, и именно поэтому взялся за торчащий край накидки и потянул на себя.
Накидка развернулась, и Сергей Дмитриевич едва успел подхватить вывалившийся из нее топор. Это был маленький, очень удобный топорик с прикладистым, красиво изогнутым и любовно отполированным топорищем. Сейчас он был сплошь покрыт густыми красными пятнами, еще не успевшими просохнуть, лезвие было зазубрено, словно им рубили гвозди, и кое-где на него налипли короткие седые волоски.
«Ха, гвозди! Кости им рубили, а не гвозди», — подумал Шинкарев. Он даже забыл, что боится чужой крови.
Тело утратило всякую чувствительность, взгляд расфокусировался, на губах выступила слюна. Он не мог пошевелить даже пальцем, и только под черепом шла лихорадочная суетливая возня. Мысли толкались, налезали друг на друга, а потом вдруг разбегались в стороны, как капли воды по раскаленной сковороде.
«Да, ночка у меня была еще та. А ведь не видать мне ни тюрьмы, ни сумасшедшего дома, — понял он вдруг. — Менты меня просто пристрелят, как бешеного пса, а в отчете напишут, что я оказал сопротивление при аресте. Поделом, не спорю, но от этого не легче. Хотя, чем так жить…»
Он снова, в который уже раз, подумал о самоубийстве, но только вскользь, отлично понимая, что у него никогда не хватит мужества на последний шаг. Он знал, почему люди порой кончают с собой, но никак не мог взять в толк, как они это делают. Как можно спрыгнуть с двенадцатого этажа или пустить пулю в лоб? Как можно сидеть в теплой ванне и пилить вены, точно зная, что после этого обязательно умрешь? Ну, скажите на милость, КАК? Пусть уж лучше это сделают другие.
И лучше, если произойдет это ночью, когда власть над телом берет полоумный двойник. Вот его пусть и убивают выстрелом в затылок, а он, Сергей Дмитриевич, просто ляжет вечером спать и не проснется. То-то жена удивится… Или не удивится?
Ладно, решил он, приходя в себя. Что будет, то будет, а торопить собственный конец ни к чему. Ну, что тут у нас?
Он осторожно, чтобы не брякнуть, положил топор на плащ-накидку и посмотрел на руки. Ладони были в крови. Шинкарева затошнило, но только чуть-чуть, и сразу же отпустило.
Вот с этого и начнем, решил он, снова беря топор и направляясь в ванную. Свет он включил локтем, чтобы не запачкать кровью выключатель.
Он тщательно отмыл топор и руки, а потом и ванну, забрызганную розовым. Ему подумалось, что надо было мыть топор в раковине — вряд ли он теперь сможет мыться в этой ванне. «Сможешь, — сказал он себе. — Сможешь, как миленький».
Топор он положил назад в инструментальный ящик, решив как-нибудь потом, когда все более или менее уляжется, отнести его на работу и отдать заточнику столярного участка, чтобы тот привел в порядок поврежденное лезвие. Заточник был мастером своего дела, и топор, побывав в его руках, становился острым, как бритва. Шинкарев представил, на что похожа сейчас его жертва, и содрогнулся от пугливого отвращения. «Нет уж, — подумал он, лучше все-таки ничего не помнить. Спокойнее как-то».
Теперь надо было решить, что делать с плащ-накидкой. Район был старый, о мусоропроводах здесь знали только понаслышке, а хранить испачканную кровью хламиду дома опасно — на нее могла случайно наткнуться жена. Устраивать постирушки Сергею Дмитриевичу было уже некогда, да и где такую здоровенную сушить? Покопавшись в шкафу, он осторожно выволок из-под груды хлама старые гантели, с помощью которых когда-то мечтал сделать себе мышцы. Гантели были ржавые, но веса от этого не потеряли. Одну он затолкал на место, а вторую туго обернул плащ-накидкой. Образовавшийся увесистый ком Сергей Дмитриевич затолкал в пакет с прочными пластмассовыми ручками. Дело было, можно сказать, сделано. Накидка отправится вслед за наручниками… кстати, откуда они все-таки взялись, эти наручники? Теперь, узнав о себе побольше, Шинкарев почти не сомневался, что снял их с мертвого милиционера. Тогда где, интересно, пистолет? Не мог же он, забрав наручники, оставить на трупе пистолет. Или мог?
Ох, вряд ли…
Пистолет, скорее всего, лежал где-то, дожидаясь своего часа, и что-то подсказывало Шинкареву, что время это скоро наступит. «Вот кончится у меня инструмент, — подумал он, — тогда, глядишь, и пистолет найдется. А может, поискать? Вдруг он где-то в квартире?
68 
