Особенно,... 
69 
Все дела как будто сделаны, но Иларион чувствовал, что это не так. Это ощущение мешало ему, как попавший в ботинок острый камешек, и он нервно грыз фильтр сигареты, ведя машину по запруженным улицам по направлению к своему дому.
Он отлично знал, в чем дело, но легче ему от этого не становилось. Мероприятие, которое они затеяли вдвоем с генералом Федотовым, было весьма опасным, но Забродова беспокоило не это. Он трезво смотрел на вещи и старался вообще не делать долгов по той простой причине, что его в любой момент могли убить. Ему совсем не хотелось, чтобы, придя на его поминки, кто-то вспоминал о пропавших деньгах или невыполненных обещаниях. А теперь, вопреки его желанию, на нем повис огромный долг, который к тому же он не мог отдать из-за нехватки времени.
Речь шла, естественно, не о деньгах, а о человеке или людях, которые пытались убить Мещерякова. Иларион еще не знал, что сделает с этим японцем Набуки, когда доберется до места, и сделает ли что-нибудь вообще. Японец был первопричиной и, вполне возможно, даже не подозревал о существовании полковника ГРУ Мещерякова. Но здесь, в огромной, просторной, знакомой вдоль и поперек Москве, до сих пор жил кто-то, кто непосредственно организовал покушение, а потом замел следы, без затей удавив исполнителя куском стальной проволоки. Этот человек знал, что делал, и его существование не давало Забродову покоя. Иларион не хотел, чтобы этот тип продолжал свободно разгуливать по городу, пить водку и любезничать с девицами Черта с два! Если ты, приятель, любишь красиво пожить, тебе не следовало трогать наших людей.
Иларион зачем-то посмотрел на часы, вынул изо рта сигарету, оглядел изжеванный, измочаленный фильтр, недовольно поиграл бровями и выкинул сигарету в окошко.
Времени не было. Что такое сутки, когда надо разыскать в десятимиллионном городе человека, про которого знаешь только то, что его необходимо найти! Разумеется, генерал Федотов предпринял кое-какие шаги в этом направлении. По всем каналам новостей прошло сообщение о том, что человек, ставший жертвой покушения на Можайском валу, жив и, по прогнозам врачей, должен скоро прийти в сознание. Далее шла сплошная дезинформация: Мещеряков якобы лежал в институте Склифосовского. В институте Склифосовского действительно имелся отдельный бокс, в котором, согласно документам, расположился пациент по фамилии Мещеряков. На деле же там, в боксе, как паук в норе, затаился здоровый, как племенной бык, прапорщик спецназа Матвей Брузгин. Изнывая от безделья и в нарушение всех инструкций каждую ночь уделяя по два часа отжиманиям от пола и прочим методам самоистязания, мнимый больной с большим нетерпением поджидал того, кто явится избавить его от мучений. Представляя, какой сюрприз ждет этого «избавителя», Иларион не мог удержаться от злорадной ухмылки: Матвей Брузгин тоже не любил людей, рискнувших поднять руку на тех, кого он считал своими друзьями.
Но никто не мог поручиться, что убийца придет на свидание с любвеобильным прапорщиком; к тому же Илариону очень хотелось разобраться с этим делом самому. Он давно не испытывал такого неистребимого желания прикончить человека — не в бою, не сгоряча и даже не по велению воинского долга, а исключительно потому, что ему, военному пенсионеру Забродову, этого хотелось. Не поймать, не сдать в милицию и не посадить в тюрьму, хотя бы и пожизненно, а именно прикончить — быстро, эффективной наверняка. Убить. Разорвать на куски и расшвырять по всей Москве.
«Ну-ну, — мысленно приструнил себя Иларион, — не надо увлекаться. Куски по всей Москве — это, пожалуй, лишнее. Грязно, трудоемко, да и люди не поймут…»
Он с трудом протиснулся в крайний правый ряд и остановился у тротуара. Несмотря ни на что, способ добраться до нужного человека все-таки существовал. Илариону нужно было позвонить, хотя он сильно сомневался, что его звонку обрадуются.
— Это опять ты? — неприветливо спросил полковник Сорокин, услышав в трубке знакомый голос. — Какого дьявола тебе снова понадобилось? Не мешай работать, Забродов, не то впаяю пятнадцать суток за хулиганство.
— И штраф, — подсказал Иларион.
— Это само собой, — подтвердил полковник.
— Слушай, Сорокин, — сказал Иларион, — мне позарез нужен этот тип.
Вопреки его ожиданиям, Сорокин не стал делать вид, будто не понимает, о ком идет речь.
— Мне он тоже нужен, — угрюмо сказал он. — И тоже позарез. И не мне одному, заметь. Начальство наседает, Федотов твой названивает каждые два часа… С цепи все сорвались, честное слово. Что я, по-вашему, подозреваемых из фуражки вынимаю? И потом, кто ты такой, чтобы я выбалтывал тебе тайны следствия? Тебе-то он зачем?
69 
