Особенно,... 
16 
Осмотрев храм, сделав снимки, настоятель поговорил с церковным старостой, дал ему указания. Надев длинный плащ, направился в сторону кладбища. Оттуда он вернулся домой совсем удрученным, хотя зеленые ворота под руководством матушки успели перекрасить и все сатанинские знаки уже исчезли под слоем свежей масляной краски, приятно пахнущей олифой.
Протоиерей Михаил подошел к воротам, большим указательным пальцем правой руки оторвал прилипший к воротам желтый липовый листок, бросил его под ноги. Запах краски щекотал ноздри. Этот запах смешивался с горьковатым дымом. На огородах жгли мусор, и по тихой улице, пролегающей недалеко от храма, плыл голубоватый терпкий дым.
"Благодать какая!” – подумал священник, глядя на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь серые тучи.
Кресты на церкви ярко поблескивали. Протоиерей не удержался, взглянул на купола, быстро перекрестился и вошел в дом.
– Воскресную проповедь протоиерей Михаил Летун посвятил безнравственному и кощунственному поступку тех, кто осквернил кладбище и храм. О воротах своего дома священник не вспоминал. Церковь была полна прихожан, все внимательно слушали священника, сокрушенно кивая и время от времени осеняя себя крестным знамением.
Мужчина в длинном черном пальто отстоял всю службу, прижимаясь плечом к колонне в правом нефе. Он слышал то, что говорил священник, слышал шепот женщин и старух. Он время от времени поднимал глаза и смотрел на темную икону в аляповатом окладе. И ему казалось, что иногда Божья матерь с черными скорбными глазами согласно кивает головой в такт его неторопливым мыслям: “Правильное дело ты задумал, Григорий, богоугодное дело. А если задумал, то не сомневайся, совершай. И тогда тебе воздается”.
В левой руке мужчина держал черную сумку, небольшую, размером с портфель. Иногда Григорий Стрельцов невнятно бормотал короткие обрывистые фразы, из которых ясно звучали лишь отдельные слова:
– Господи, спаси и помилуй мя… – Больше молитв мужчина не знал.
Служба закончилась. В храме еще толпились женщины, одна за другой подходили к настоятелю. Григорий молча наблюдал, как священник протягивает для поцелуев руку, как женщины склоняют головы, прикладываясь губами к крепкой мужской кисти, видел восторженные глаза детей.
Он продолжал бормотать:
– Господи, помилуй мя, помоги моей жене… – Жена Григория Стрельцова лежала в онкологии уже третий месяц. Она перенесла две операции и сейчас проходила химиотерапию.
Последняя прихожанка приложилась к руке настоятеля и семенящей походкой покинула храм. Григорий Стрельцов вздрогнул. Он поскреб небритую щеку и нерешительно направился к священнику, который стоял справа от алтаря, уставший, опустошенный долгой службой.
– Отец Михаил… – выдавил из себя непривычные слова Григорий Стрельцов.
– Слушаю тебя, сын мой, – священник спокойно, без спешки обернулся. Он уже давно заприметил широкоплечего мужчину, простоявшего всю службу у колонны.
– Отец Михаил, я тут вам принес…
– Слушаю тебя, сын мой, говори, – священник взял Григория за руку и отвел в сторону. – Присядь, расскажи, что у тебя на душе. Вижу, ты чем-то озабочен.
Вместо того чтобы говорить, Григорий Стрельцов часто закивал. Слова “отец” или “батюшка” не произносились, они застревали в пересохшем горле. Ведь священник был моложе Стрельцова лет на десять, и пересилить себя мужчине было тяжело.
– Говори, я тебя слушаю.
– Тут у меня оклад.., старинный оклад. Я хочу отдать его вам.., хочу пожертвовать церкви.
– Хорошее дело ты задумал. Имя-то твое как?
– Григорий я, Григорий Стрельцов. – Григорий Стрельцов? – едва слышно прошептал священник. – Второй раз вижу тебя в храме, нечастый ты здесь гость.
– Так оно и есть, – признался Стрельцов. Руки мужчины дрожали, и он с трудом расстегнул молнию сумки. Вытащил из нее завернутый в чистую белую ткань предмет и протянул священнику. Тот положил сверток на колени и принялся бережно разворачивать. Тускло заблестело серебро. Оклад был небольшой, но массивный. По углам цветы и виноградные грозди были немного смяты.
– Вот…
– Вижу.
Священник кончиками пальцев прикасался к прохладному металлу, любовался искусной работой.
– И что тебя толкнуло, сын мой, сделать церкви столь щедрый подарок?
– У меня жена больная, очень больная. Может быть, это ей поможет.
Священник ничего не говорил, он запахнул оклад, положил руки на белую ткань:
16 
