47 
– Привет, Глеб Петрович!
В глазах Потапчука читалось недоумение: откуда Глеб знает о присутствии постороннего?
Они пожали друг другу руки.
– Я как раз кофе приготовил, точно на двоих. Честно признаться, уже тебя заждался.
Сиверов тоже недоумевал.
Откуда, кстати, Потапчук мог знать, что он придет в мансарду именно сегодня, именно сейчас? Ведь две последних недели он почти безвылазно провел дома…
Ни один из них не стал задавать свои вопросы вслух.
Оба были люди сообразительные, и каждый вполне мог оказаться на месте другого.
"Наверное, приклеивает почти невидимые глазу волоски между коробкой двери и полотном, – подумал Потапчук. – А то, что тут именно я, понять не сложно.
Ключей от мансарды только два – один у Глеба, второй у меня. Вот и вся разгадка".
Глеб же подумал:
«Потапчук позвонил Ирине, та сказала, что я пошел прогуляться, буду не скоро. Вот и захотелось генералу проверить, так ли хорошо он меня знает. Приехал и сел ждать. Дождался. Но думал, я поеду, а не пойду пешком, поэтому заволновался, кофе поставил».
Но второй вопрос не давал Потапчуку покоя:
«Почему Глеб сразу понял, что у него в мансарде не чужой, а свой?»
– Глеб, – начал генерал, но даже не успел добавить «Петрович».
– В следующий раз, Федор Филиппович, – улыбнулся Сиверов, – когда захотите сделать мне сюрприз, не включайте кофеварку. Я ее вычислил по тому, как вращался диск счетчика.
– Хитер, – усмехнулся Потапчук. – Всегда найдется пара косвенных улик.
– Век живи – век учись, как говорится.
– Кофе-то пей, зря варил, что ли?
– Честно говоря, я н не думал, что увижу тебя сегодня, собирался побыть в одиночестве.
– Намекаешь, что мне надо уйти?
– Нет. Но раньше вы редко баловали меня визитами, да еще без предупреждения.
– Ты же телефона с собой не взял, пейджер не носишь. Вот и решил, что лучше будет, да и скорее, если я не стану мотаться по городу, разыскивая тебя, а приеду в конечный пункт твоего назначения.
– Как дела? Милиция больше не беспокоит? – усмехнулся Сиверов. – Или, может, на службу бумагу прислали о том, что генерал распивал с неустановленным лицом коньяк в детской беседке?
– Нет уж, Бог миловал.
Потапчук тянул кофе мелкими глотками – так, как другие пьют коньяк. Сиверов, не желая выдавать любопытство, исподтишка наблюдал за генералом.
"Ясно, что он пришел не просто кофе попить…
Скорее всего, дело не очень срочное, иначе бы Федор Филиппович сразу завел бы о нем разговор, – рассуждал Сиверов. – Не очень важное, поскольку глубокой озабоченности на лице Потапчука не читается. Глядит он немного виновато, значит, хочет предложить что-то не очень приятное, скорее всего, ниже моей квалификации. Сам спрашивать не стану, посмотрим, хватит ли у него духу уйти, не сказав о деле".
Глеб поднялся, подошел к полке, долго перебирал диски. Наконец отыскал нужный и включил музыкальный центр.
Потапчук, в отличие от Сиверова, серьезной музыки не любил, потому что совершенно не разбирался в ней.
Он не делал разницы между хорошим исполнением и посредственным, единственное, что отличало его в вопросах классической музыки от дилетантов – Федор Филиппович точно знал, зачем нужен симфоническому оркестру дирижер: ведь, по большому счету, он сам выполнял роль дирижера в управлении, координируя деятельность групп, агентов, аналитиков. И первую скрипку в его оркестре, конечно же, играл Слепой.
Поэтому и отношение к Глебу Сиверову было, можно сказать, особым. Обычно агент прибывал на встречу с генералом, а не наоборот, как это случилось сегодня.
– Ну, что, Глеб Петрович, первая радость уже прошла, поостыл?
– Вы о чем?
– О рождении сына.
– Нет, – Глеб устроился в мягком кресле, – так не скажешь. Радость, она, наверное, останется со мной на всю жизнь, а вот обрастать эта радость начинает всяческими проблемами и будничными делами уже сегодня.
– Это тоже хорошо. Одной радостью сыт не будешь.
– Хотите честно?
– А как же еще?
– Я начал ощущать себя лишним, будто бы Ирина и без меня прекрасно обходится.
– Ты о личной жизни? – усмехнулся генерал.
– Если говорить о работе, то ваш визит, Федор Филиппович, говорит о том, что без меня обойтись никак невозможно.
– Самое странное, Глеб Петрович, что в том деле, которое я хочу предложить, строго говоря, тоже можно было бы обойтись без тебя.
47 
