83 
В его ладонь легли два паспорта. Он согнул пальцы. Даже края книжечек не виднелись из его огромного кулака.
– Ждите здесь, ребята, я мигом.
– Вечно ему какая-нибудь блажь на праздник в голову взбредет! – сказал Комбат, усаживаясь на корточки так, как это обычно делают десантники в ожидании вылета.
– Делать нечего, согласились прилететь, теперь никуда не денешься, – проворчал Подберезский, присаживаясь рядом. Слушай, Комбат, такое чувство, будто мы перед вылетом, перед прыжками. Вот только подсумка с рожками не хватает, да автомата.
– А ты глаза закрой, да представь.
Бурлаков вернулся, держа паспорта с торчащими в них корешками билетов на самолет.
– Пошли, регистрация скоро кончается.
Билеты и паспорта он не отдавал, будто боялся, что друзья убегут, когда узнают, куда он их тащит. Над входом в накопитель горел номер рейса и название города: Пекин.
– Очумел, Бурлак? К китайцам нам не надо.
– Китайскую водку не любите?
– А я даже не знаю, есть она у них или нет.
– Думаете, в плохое место вас потащу? – рассмеялся Бурлаков. – Рейс-то не прямой, а с посадкой по дороге, выйдем, а остальные пусть летят.
– Предупреждать о таких вещах надо.
Бурлаков положил паспорта и билеты на столик проверяющего и подмигнул девушке в форме. Та смотрела на компанию, представшую перед ней, затаив дыхание. Трое крепких высоких мужчин, способных свернуть горы, если потребуется.
– Что-нибудь не в порядке? – усмехнулся Гриша Бурлаков.
– Наоборот, все в полном порядке, – ответила ему улыбкой девушка и отметила билеты, – Видел, как она на тебя, Комбат, смотрела? – толкнул локтем в бок Рублева Подберезский.
– Смотрела, смотрела… Ты помоложе, на тебя и пялилась.
– Эх, жаль, – вздохнул Андрей, – нет с нами Бахрушина.
– Чего же вы его не прихватили?
– У него дел по горло. Вон, Комбат ему даже не позвонил, хотя тот его на службу устроил.
– На какую службу?
Рублеву не хотелось вспоминать о неудачной попытке поработать инструктором на полигоне ГРУ под Москвой.
– Слушай ты его больше. Бурлак, он еще тебе и не такого расскажет.
Когда мужчины устроились в длинном ряду фанерных кресел, расположенных вдоль батареи парового отопления, Гриша Бурлаков вытащил из рюкзака топографическую карту и разложил ее на коленях. Взгляд Комбата тут же уперся в то место на карте, где имелись карандашные пометки, сделанные красным и синим, как обыкновенно делают на военных картах.
– Значит, в Иркутске посадка?
– Точно, Иркутск.
– А дальше?
– Вот, – Гриша прочертил ногтем на карте линию, стараясь попасть в русло Ангары, а затем резко свернул влево. – Вот сюда. Дикие места, посмотрите.
– Это недалеко от города, – с разочарованием протянул Подберезский.
– Это по карте недалеко, а там места такие, что если дверь на защелку не запереть, то и медведь может в дом ввалиться.
Пассажиры уже собирались возле выхода, хотя посадку еще не объявляли. Публика собралась самая разношерстная. Были и китайцы, и русские челночники, умудрившиеся протащить в накопитель не только ручную кладь, но и огромные сумки, набитые барахлом.
– А я-то думал, что продавать везут только из Китая к нам, – сказал Комбат, с трудом находя себе место между сумок.
– Черт их знает! Одни тащат оттуда, другие – туда. Честно говоря, я не в курсе, – Бурлаков потеснил пару китайцев, которые без лишних споров тут же уступили ему место в очереди.
К самолету повели пешком, благо, стоял он не так уж далеко, метрах в трехстах от здания аэровокзала.
Уже вечерело, солнце лишь краем возвышалось над горизонтом и отбрасывало от идущих по летному полю длинные призрачные тени.
«И хорошо, что так получилось, – думал Комбат, вышагивая по бетонным плитам, как в свое время вышагивал по плацу военной части. – Пропаду, забурюсь поглубже в лес. Авось, в Москве все и уляжется. Бахрушин меня поймет. Главное, окажусь подальше от дрязг».
Нестерпимо хотелось курить. Так случалось всегда, когда Комбат оказывался в месте, где курение запрещено. Возле трапа вновь образовалась пробка. Мешочники пытались пролезть вперед, чтобы занять своими сумками все свободное пространство в салоне самолета.
– Наши места не займут, – спокойно сказал Подберезский, заходя под трап и доставая запечатанную пачку сигарет.
Комбат огляделся, взял одну сигарету, и, закурив, спрятал ее в кулак, как делал, куря под дождем. Дым они выпускали против ветра, чтобы тот тут же рассеивался.
83 
