- Ну как? Договорились?
- Не совсем.
- Ну и правильно. Не связывайся. За Гораниным сила! Город ему достанется.
- С чего ты взял?
- Да говорят...
- Но он всего лишь зам. прокурора!
- Да брось! Зам. прокурора! Ха! - И Миша смачнр сплюнул. - Его мафия крышует. Я еще когда при директоре городского рынка был,, сообразил - дела у них. Неспроста особняки-то рядом стоят. Там такие деньги крутятся!
- Что ты об этом знаешь?! - Завьялов вцепился в Мишин свитер.
- Ты че? - Охранник без малейших усилий расцепил его руки и легонько тряхнул. Легонько —так что в ушах зазвенело. - Сдурел? Я ж тебе русским языком сказал, не связывайся!
Миша быстро сбежал с крыльца и стал открывать ворота.
- Не надо! — крикнул Алексей. — Я пешком.
- Ты че? - удивился охранник. - Темно, поздно. Отвезу.
- Мне надо воздухом подышать.
- Ты если че, ори громче, - осклабился парень, - у нас тут того... небезопасно.
Завьялов улыбнулся и потрогал шрам на голове:
- Я знаю. Ну, давай. За совет спасибо.
Он шел на огни Фабрики, осторожно ступая по обледеневшей земле. Значит, «хозяева» делят власть. Решают, кому достанется город. Его магазины, больницы, школы, жилые дома, Фабрика, Заводская, Мамоново и Ольховка. Его исторический центр, широкая улица, мощеная старыми плитами, его тополя, единственные деревья, которые здесь прижились, вцепились корнями в землю и теперь изо всех сил тянутся ввысь. Пятачок и Центральный рынок. И жители - «кровяные тельца», которые поддерживают жизнь в этом дряхлеющем организме. Кормят его и поят - торгуют, лечат, учат и выписывают счета. Значит, они решаюх.. А город спит.
День пятый
На следующее утро он проснулся от нестерпимой боли. Словно на голову натянули железный обруч и кто-то невидимый начал затягивать его, умело орудуя гаечным ключом. Перед глазами мелькнула яркая вспышка света, потом все потемнело, и только спустя какое-то время начали проступать контуры предметов. Вот уже который день вместо завтрака- сигарета. Надо с этим кончать. По счастью, пачка оказалась пустой и, затолкав ее в мусорное ведро, Александр вздохнул с облегчением: с этим покончено, надо проявить силу воли.
Заваривая чай, вспоминал вчерашний разговор с Аглаей Серафимовной. Слова «город достанется ему» сказаны неспроста. После отъезда нынешнего мэра местные воротилы поделят его между собой. Горанин, видимо, устраивает всех, ибо ни к какой партии не примыкает. Он словно бы над всеми, и он - закон. Жители его любят. Это главное. Красивое лицо Германа будет хорошо смотреться на афишах! Мэр досрочно уходит в отставку, выставляет свою кандидатуру на выборах в Думу. Его поддержат, помогут и из Москвы, и местные. Потом будут выборы нового мэра. Остановит Горанина только одно: уголовное дело, которое может быть возбуждено с подачи Аглаи Серафимовны. Но почему она не хочет отдать Герману город? Не проще ли было бы вступить в альянс, выдать за него единственную дочь и сохранить свое влияние в N?
Нет, не хочет она пускать в N корни. И ввести . Германа в свою семью не хочет тоже. Герман боится ее, а она боится Германа. Все-таки Завьялов не мог поверить, что Герман решился на убийство. Она врет. Не такой человек Горанин. Быть может, той ночью он преспокойно спал в своей теплой постели и носа не высовывал из дома?
Надо идти к Вере. Ах, Вера-Верочка! Хорошенькая лаборантка, чьи каблучки выбивали дробь в гулких школьных коридорах так, что дух захватывало! Коротенькая юбочка, модная стрижка, подведенные черным карандашиком глаза... Ученики старших классов провожали тебя жадными взглядами, чувствуя, что идет Женщина. Сейчас ее не узнал, за прошедшие двадцать лет Вера сильно изменилась. Где лукавый блеск карих глаз? Где модная стрижка и каблучки?.. Но Герман видит в ней все ту же Верочку. Не замечает морщинок вокруг глаз, поблекшей кожи, ранней седины и усталого взгляда. Ведь это самая преданная ему женщина.
...В конце ноября темнело рано. Погода в этом году то и дело преподносила сюрпризы. Днем плюсовая температура, по ночам - легкий морозец. Город превращался в огромный каток. Вот и сегодня с утра пошел дождь, лед на дорогах начал таять. Справедливо рассудив, что в воскресенье женщины до полудня будут делать на рынке покупки, к Вере Васильевне отправился во второй половине дня. На лестничной площадке, глуховатый Зява услышал отчаянный детский плач. Маленький Герман надрывался в крике. Ох, и голосист мальчишка!